| Стихи - Фотография - Проза - Уфология - О себе - Фотоальбом - Новости - Контакты - |
солдат. Однако примечательно, что эти добрые испанские католики, услыхав, что Кецалькоатль был Иисусом Древней Мексики и Центральной Америки, объявили, что это был, скорее всего, апостол, св. Томас. Конечно, вряд ли это могло быть так, поскольку апостолы родились только спустя девять или десять тысячелетий после появления Кецалькоатля. И, конечно, этот благодетель—апостол Хи-Бразильской культуры, Кецалькоатль, жил задолго до древнего Вотана, чья жизнь и деяния в Гватемале, на Юкатане, и позднее — в протомайяиской земле, описываются в древней рукописи, скопированной доном Рамоном де Ордонес-и-Агуяром вскоре после завоевания испанцами Мексики. Судя по этому документу, Вотан жил примерно в то же время, когда в Риме воздвигал великий храм консул Публий Корнелий Руф (в 290 г. до н. э.). Кстати, в том же манускрипте, повествующем о Вотане, говорится, что Вотан, принадлежавший к финикийской, ханаанской или карфагенской расе, по пути из Центральной Америки в Европу попал в Вавилон, где увидел развалины Вавилонской башни.
Вотан смог пуститься в свое путешествие от берегов нынешней Гватемалы или Юкатана лишь спустя много веков после Великого космического бедствия и Всемирного потопа, надолго сделавшего Атлантический океан непроходимым для древних галер и трирем. А о великой Атлантиде и ее южноамериканской империи с их прекрасными городами напоминают лишь неясные мифы, сохранившиеся в кочевых племенах Центральной и Южной Америки. Как мы видим, хи-бразильцы широко рассеялись по Южной Америке. Их потомки, известные как “белые индейцы”, до сих пор живут где-то в удаленных и неисследованных районах современной Бразилии, Венесуэлы и Перу.
Примерно в то же самое время, когда Кецалькоатль высадился на берег в Пануко, в Мексиканском заливе, другой бородатый старик, исполненный великой мудрости и доброты, одетый в черное платье, пришел в край высокогорных с а в а н о с (который теперь называется Колумбией) из Хи-Бразила. Он нашел там лишь племена голых, отвратительных, свирепых дикарей — муисков, или чибча, у которых не было ни законов, ни сельского хозяйства, ни какой бы то ни было религии. Он пришел из земель, лежащих к востоку от горных хребтов Чингазы, и назвался Бочикой или Зухе, и был он не по-
хож на человека ни одной известной им расы. У него был золотой скипетр.
В туземных преданиях, как слышали конкистадоры, говорилось, что его называли также Чинсолока (“посланный богом”). В Паксу он пришел с Восточных Анд, а потом ушел в Согамузо. С ним к дикарям пришла цивилизация и законы. Бочика познакомил их с культом Солнца, научил одеваться и строить города. Это было в “те стародавние времена, когда луна еще не сопровождала Землю”. Затем, подобно Кецалькоатлю, Бочика создал правительство страны. Он назначил двух вождей, один из которых имел гражданские полномочия, другой — религиозные. Потом, как гласит предание, он удалился в священную долину Идакансас, неподалеку от Тунхи, и жил там, принимая самое суровое покаяние за последние две тысячи лет!
Поскольку в легенде говорится, что Бочика появился среди дикарей муискас в такие давние времена, когда Луна еще не была спутником Земли, то, возможно, это означает, что упомянутые две тысячи лет были не нашими нынешними годами, по 365 дней каждый. Как я уже упоминал выше, когда-то в древности в Пелопоннесе (Южная Греция), в Аркадии жил народ пастухов, музыкантов и солдат, который гордился тем, что был древнее, чем Луна.
Когда в XVI веке испанские конкистадоры вторглись в колумбийские земли, они обнаружили там все еще существующих муискас. Испанцы были весьма удивлены тем фактом, что муискас, или москас, а с ними еще два других племени высокогорных саванн Боготы живут оседлыми общинами, возделывают землю и носят одежду, тогда как на окрестных равнинах, внизу, живут племена голых, жестоких и крайне диких индейцев. В старинной испанской монашеской рукописи, повествующей о завоевании Нуэва Гренады, приводятся любопытные детали, касающиеся Бочики. Он назначил Заге, вождя, чтобы прекратить постоянно вспыхивающие среди этого народа междоусобицы. Также он создал совет из четырех вождей, который должен был избрать верховногб жреца после его, Бочики, смерти. Муискас называли Бо-чику с у а, или “солнце”, и когда появились бородатые испанцы, они называли их “детьми солнца”, что, конеч“ но, говорит о том, что Бочика был белым человеком, Слово же “муискас” означает просто “люди”, а “чиб-ча” •*= название их языка.
Примечательно, что после того, как Бочика пришел в высокогорные саванны Боготы, там появились и используемые в качестве денег маленькие золотые диски. Мы еще будем говорить о португальце-бандейристе Жуане Антонио, который в 1750 году нашел в мертвом городе Хи-Бразиле за горной цепью в провинции Байя “часть золотой монеты сферической формы”. Размером она была “больше, чем наша бразильская золотая монета достоинством в 6400 рейсов. На одной стороне монеты изображена фигура коленопреклоненного юноши, на другой — лук, стрела и корона. В одной части горной цепи ^ Колумбийских Анд (в Сьерра-Санта-Марта) были найдены остатки замечательного каменного города с мощеными каменными дорогами, разрушенного землетрясением. Сохранились даже остатки квадратного свода, облицованного огромными гранитными плитами (это могла быть колония много более древней империи Лему-рии, или My). Широкая дорога, вымощенная гранитом, ныне ведет в никуда, а в окрестных долинах разбросаны руины больших зданий и надгробия, высеченные в скалах— род узка с, откуда современные охотники за драгоценностями добывают изумруды, тонкие ожерелья из черного и красного жемчуга и прекрасного золота. И в самом деле, там будто оживали индейские рассказы о вымощенных золотом развалинах древних дворцов циклопических размеров и идолах из того же драгоценного металла, те самые сказки, которые стали причиной долгих неприятных и тяжелых странствий для голодных конкистадоров под предводительством дона Химинеса де Кесады, который вел армию солдат в кольчугах и шиша-ках — лучшую инфантерию Европы — на поиски Эльдорадо.
Третьим эмиссаром Хи-Бразильской земли был человек, которого инки называли Айар Манко Капак. Еще его звали Виракочей, что также означает “солнцепоклонник”. Это тоже был, как говорили перуанские инки, “белый человек с густой бородой, который поднялся на горные цепи Анд, придя с земли, лежащей на востоке”. В другом перуанском предании говорится, что белый бородатый человек “возник из ниоткуда” на острове в озере Титикака в древнем Кольдо.
Дон Антонио де Эррера, “главный офицер короля индейского и кастильского в Перу”, около 1600 года слышал от перуанцев следующую историю:
“Однажды, когда солнце взошло в Андах, на озере
Титикака вдруг появился белый человек, великого роста и почтенной наружности, который был так могуществен, что мог сдвигать горы и высекать в скалах источники. За его великую силу они назвали его …властителем всех тварей и отцом солнца, поскольку он давал жизнь людям и животным, и с ним пришло благополучие. Делая великие чудеса, он проделал долгий путь на север, попутно придавая порядок жизни разных народов. Он говорил с людьми доброжелательно и с большой любовью, учил их быть хорошими и честными, и объединял их друг с другом. До последних дней своих инки называли его Тикеро-коча, в Кольдо его звали Тупако, а в прочих местах — Аррауа. И они построили много храмов (NB: Кольдо относится к западным районам современной Бразилии).
В одной очень редкой книге, принадлежавшей перу Монтесиноса, которую он скопировал с весьма ценной, утерянной ныне рукописи, говорится, что верховный жрец Солнца сказал тридцать шестому императору инков, Уира Коча Капаку, что перуанская империя инков придет в упадок, когда туда придут “белые, бородатые и очень жестокие люди, доселе невиданные”. Это предсказание было сделано в 1320 году и исполнилось с прибытием бородатого кастильского бандита, Франсиско Писарро, через двести лет.
Как мы уже знаем, в ацтекской Мексике подобное предсказание, связанное с Кецалькоатлем, обещало освобождение, но в действительности обернулось незамедлительным падением империи ацтеков.
Итак, Кецалькоатль, Бочика и Виракоча — мудрые бородатые люди, облаченные в строгие черные одеяния, отправились обратно — морем, или сушей — в свою родную страну, атлантический Хи-Бразил, а боги культуры, знания, мудрости и просвещения приготовились к долгому пребыванию в сумерках. Странствующая планета попала на орбиту нашей Земли. С каким, должно быть, благоговейным ужасом и изумлением взирали на нее со своих башен астрономы в городах Хи-Бразила и ее древней родины — Атлантиды! Войска атлантов-завоевателей, как рассказывали Солону жрецы Саиса и Гелиополиса, вторглись в Западную Европу и Средиземноморье, и, продвигаясь вдоль североафриканского побережья, достигли самого Египта. Эти завоеватели остановились только тогда, когда им дал отпор доэллинский народ древней Аттики, единственный народ, который стал сопротивляться их сокрушительной силе. И тут землю по-
трясло мощное землетрясение. Ясный день вдруг превратился в ночь, в черную дыру с ужасающими вспышками молний и густым метеоритным дождем. Люди пытались искать спасения на горных вершинах, но, видя, что исторгают небеса, обезумели от ужаса. Венера, казалось, час от часу изменяла свой цвет, размер и направление движения. Наша Земля смещалась со своей космической орбиты в сторону Солнца. Звезды и планеты быстро удалялись, а в ночном небе полыхал расплавленный медью огромный огненный шар. Потом наступил новый день, лишь немногим менее черный, чем ночь, и рядом с огненным^ шаром поднялся оранжевый диск Солнца, чей слабый охристый свет с трудом пробивался сквозь вихри плотных облаков дыма и газов, поднимавшихся от Земли. На морское побережье накатывались ужасные приливные волны — выше высочайших холмов. Они обрушивались на берега, и безмерная сила и скорость движения колоссальных, в лигу длиной, валов, идущих следом, загоняла их далеко на сушу, сметая города, уничтожая целые регионы, закручивая водовороты вокруг высоких гор, загоняя реки обратно к их истокам. И все из-за того, что Земля смещалась со своей орбиты. Люди взывали о спасении к богам, а те лишь бесстрастные взирали со своего высокого Олимпа на содрогающийся шарик Земли.1
Воды вспухших, разлившихся рек несли к морю тысячи трупов животных и людей — женщин со спутанными волосами, все еще прижимавших к себе детей или обнимавших своих мертвых возлюбленных или мужей, с выражением безумного ужаса в остекленевших глазах; стариков, чьи окоченевшие руки продолжали сжимать ларцы со златом и драгоценностями. С ними сталкивались тела мертвых жрецов, воинов или облаченных в роскошные одежды вождей, вся власть и могущество которых не могли отвратить ни искры огненного дождя, затопившего мир!
“Вслед за водяным ливнем последовал ливень огненный. Все живое сгорело… Потом обрушился дождь камней и песка… и небо обрушилось на землю. Планета Венера изменила свой путь. Люди прятались в пещерах, а их заваливало валунами, замуровывая навеки. Они взбирались на деревья, но те лишь сгибались'
1 Эта реконструкция катастрофы основана на мифах, существен влвших в некоторых бразильских племенах задолго до появления испанцев или португальцев в этой стране.
# стряхивали их. Солнце скрылось, и целых пять дней ни единый луч света не пробивался сквозь черную мглу. Земля сотрясалась день и ночь. Пламя вырывалось из-под земли и извергалось с небес…” (Из ацтекской рукописи).
Так или примерно так описывали катастрофу современники-наблюдатели во многих точках земного шара: в горах древней пеласгийской Греции, в Египетской земле, в высокогорьях и лесах — Центральной и Южной 'Америки, в Полинезии, Микронезии, Меланезии и в Африке… Этот великий катаклизм, в результате которого затонула Атлантида, остров-континент, сопровождался интенсивными вулканическими выбросами в Америке, Африке, в горах Центральной Азии и далеко в Тихом океане. А потом начался великий ледниковый период, когда лед покрыл большую часть северного полушария.
…В Хи-Бразиле день нельзя было отличить от ночи. Небеса потемнели. От земли поднимались плотные тучи пепла и пара, удушающие и зловонные, отравляющие все живое. Ужасные электрические разряды разрывали бездонный мрак, делая его еще более темным. В огромном заливе Амазонки-Мараньона море вставало, как обезумевший зверь, на дыбы, бушевало и ревело. Бассейн Амазонки затопило, и волны разбивались о каменные стены городов.
На возвышенностях этой великой колонии атлантов — новой Атлантиды древней Америки — пламя вырывалось из-под земли и обрушивалось с небес. Когда содрогалась земля и день становился ночью в городах Мату-Гросу из огромных бездонных расщелин, появившихся в земле, на мощеных дорогах, под стенами чудесных дворцов и храмов, вырывались потоки смертоносных газов. Ослепшие, задыхающиеся, обезумевшие от внезапности 9той космической катастрофы люди — прекрасные, белокожие, рыжеволосые, подобно златовласой Беренике, белокурые, как греческая Афродита,: — поспешно покидали свои города, бросая все свои достояния. Целые Городские кварталы проваливались под землю, поглощенные ужасным землетрясением. Возможно, многие здания были охвачены сильным пожаром—бандейристас были удивлены, не обнаружив в них ни малейших остатков мебели и предметов обихода. Отличные мощеные дороги трескались, ломались, их заваливало огромными валунами и обломками скал, которые ужасающее земле-трясение и наводнение обрушивали с вершин в ущелья,
а люди, не успевшие бежать в горы, сгорали дотла или проваливались в разверзавшуюся землю. Их обгоревшие тела уничтожали дикие звери и хищные птицы, которые потом в течение многих тысячелетий одни населяли мертвые города древнего Хи-Бразила. Анды день и ночь росли ввысь, а далеко в океане, на краю другого пропавшего континента, там, где сейчас находятся Гавайи, из огромного кратера вырывались языки пламени в три мили высотой.1
Да, это была картина, способная вызвать божественный огонь и дух поэтического пророчества, снизошедший на древнееврейского поэта Исайю, который размышлял о жалких остатках некогда прекрасной цивилизации! С огнем в глазах он мог декламировать:
“…И все небесное воинство будет разметано в прах, и самые небеса свернутся сгоревшим листом… и ночь будет неотличима ото дня, и дым вздыматься будет бесконечно…”
Увы, на всей нашей Земле у нас нет надежного или безопасного места!
Если все это покажется вам, читатель, очередным душераздирающим бредом фанатичного приверженца идеи конца света, то хочу напомнить, что ужасная катастрофа, происшедшая приблизительно в 11-м тысячелетии до нашей эры, имела гораздо менее серьезное продолжение уже в наши дни, когда 30 августа 1931 года в Бразилии упало три гигантских аэролита (каменных метеорита), истребивших сотни гектаров леса. Одинокий священник, падре Фиделио, сообщил об этом любопытном явлении в Ватикан:
“Они упали в лесу, что рядом с Рио-Курака. Порожденный ими жар был ужасен. Они были огромного размера. Великий пожар вспыхнул от сжатого воздуха, раскаленного аэролитами при падении, и не прекращался несколько месяцев. Из-за этого на большой площади погибли все люди. Падение сопровождалось значительными возмущениями атмосферы. В 8 часов утра солнце стало кроваво-красным, и сумрак все сгущался, пока не стемнело совсем, как при солнечном затмении. Потом огромное облако красноватой пыли наполнило воздух, так что показалось, что весь мир меркнет. Вместе о пылью начал падать пепел, покрывая деревья и растительность белым одеялом. Послышался свистящий звук^
1 Об этом говорится в древнем гавайском предании.
буравящий воздух с невыносимой для уха громкостью, потом еще и еще. Потом послышались три чудовищных взрыва. Земля вздрогнула. Лесные жители попадали наземь или в воду, там, где работали или ловили рыбу. Рыбаки-индейцы говорили, что видели три огромных огненных шара, падавшие с неба”.
И это был далеко не единственный случай, когда на Землю попадали космические тела в наше время. В декабре 1932 года в Аргентине метеорит упал прямо на завод, произведя взрыв, слышный на многие мили вокруг. Завод же превратился в дымящиеся руины. 18 ноября 1937 года в Гвиане еще один интересный метеорит угодил в джунгли всего в десятке миль от лагеря доктора Холдена, руководителя экспедиции Американского музея естественной истории. Доктор Холден видел, как метеорит выкосил тридцатимильную просеку в лесу, опоясывающем глухой горный склон приблизительно в трехстах милях от Джорджтауна в Британской Гвиане.
Как и в случае с ужасным сибирским метеоритом, упавшим в ледяной, бесплодной тундре в 1908 году, когда выгорели сотни гектаров леса и погибли целые племена самоедов, эти “беззаконные” небесные тела из открытого космоса постарались упасть в пустынных уголках Земли, отстоящих на сотни и тысячи миль от каких-либо крупных центров цивилизации. Если бы всегда было так… Но Природа бережет человека и его Землю не более, чем любое другое сущее в Великом Неизвестном Космосе!
Мир был ввергнут в безумие ужасной катастрофой, случившейся около 11 или 12 тысяч лет назад. Когда пережившие ее люди вновь, спустя века, начали объединяться в сообщества, в Центральной Америке, в Средиземноморье и на возвышенностях древней Британии, в неолите (новом каменном веке) их культура приобрела один очень определенный поворот. Людьми овладело желание предотвратить любую грядущую катастрофу, что стало тесно связано с идеей умилостивления богов, отвечающих за урожай. Так, во всем северном полушарии, от великих каменных городов цивилизованных майя и ацтекской Мексики, в высоких саваннах Боготы, в Колумбии и по другую сторону океана — до Бредон-Хилла, что на границе Вустершира в Англии, и мрачного Сто-унхенджа на пустынной равнине Солсбери совершались жертвоприношения. Каждый год в Иванов день (середи-
на лета) перед восходом процессия жрецов, облаченных в особые одеяния, сопровождаемая бородатыми старейшинами и длинноволосыми воинами, юношами и девушками, кучками любопытных женщин и ребятишек, шествовала по проходу между каменными столбами к большому каменному кругу дольмена. А там на алтаре уже была распростерта жертва, связанная ремнями. В момент начала восхода, когда солнце показывалось как раз в каменном коридоре, жрецы умерщвляли жертву при помощи каменных ножей… И в доисторической Британии это происходило точно так же, как и в Древней Мексике до прихода Кортеса, когда кастильские грабители-солдаты собственными глазами видели подобные жертвоприношения в некоторых ацтекских храмах Бога Солнца. Как известно, ацтекские жрецы вырезали сердце из еще трепещущего тела жертвы ножами из обсидиана — вулканического “стекла” — и тут же съедали его, еще дымящееся, на глазах преклоняющейся толпы… К подобному безумию, к ужасной идее искупления привела Великая космическая катастрофа нашу земную допотопную цивилизацию!
В Боготе предки древних муисков в память о Бочике, а также для того, чтобы отвратить опасность небесной катастрофы, в конце каждого двенадцатилетнего цикла избирали жертву. Она именовалась “гуэса кичика”, что означало “бездомный”, или “бродячий”, а также “дверь”, потому что предполагалось, что ее смерть открывает новый цикл из 185 лун. Этот гуэса, как на Бре-дон-Хилле и в Стоунхендже, был мальчиком или юношей. Его выбирали из жителей какой-нибудь деревни на равнине Иланос-де-Сан-Хуан, где некогда бывал Бочи-ка, белый спаситель, явившийся в земли муисков с восточных гор. Гуэсу старательно обучали в храме в Сога-мосо, в Колумбии. Десятилетний мальчик должен был ходить по тем же тропинкам, по которым ступала нога Бочики, творившего чудеса и наставлявшего народы. Л когда ему исполнялось пятнадцать, процессия препровождала его на круглую площадь, в центре которой стояла очень высокая колонна, отбрасывавшая, подобно гномону солнечных часов, в нужное время тень определенной длины. Жрецы в белых масках, очень похожих на те, какие надевали египетские жрецы во времена фараонов, приводили юношу и приносили его в жертву* Интересно, что одна из таких масок изображала Луну, “планету зла”, которую люди впервые увидели в
небесах после катаклизма. Когда гуэса доходил до конца дороги, или су#-ы (что означает “Солнце”), его привязывали к колонне. Потом в него летела целая туча стрел, его сердце вырезали и предлагали Бочике в качестве искупительной жерты, а кровь сливали в сосуды. Да, какая ирония судьбы! Памяти этого белого бородатого старика, этого носителя культуры, столь же кроткого, сколь мудрого, была посвящена такая отвратительная церемония! Послепотопный мир Южной Америки тоже обратился к параноидальной форме религии.
На Западе память о Кецалькоатле нашла отражение в одном странном, но примечательном знаке на старинной карте, составленной Бьянко в 1436 году и изображающей Атлантический океан за 57 лет до колумбова открытия Америки. Этот знак изображает большую красную руку на острове в центре Атлантического океана и называется “Yd lamon Satanaxio” (рука Сатаны). Легенда гласит, что там из океана поднималась огромная рука и увлекала людей в морскую пучину. Как мы знаем, прозвище варвара-завоевателя, выжившего Кецалькоатля из Центральной Америки и почитаемого впоследствии, как бога, было Великая, или Железная Рука, или попросту — Крепкорукий. По иронии судьбы произошла путаница, и именно его прозвище стало приписываться Ке-цалькоатлю теми же людьми, которых просвещал этот мудрый старик с окладистой бородой. Узмак, или Великая Рука, стал божеством тольтеков и майя, которые, как считается, добрались до Юкатана около 220 года до нашей эры (вторая, более поздняя волна), когда затонула последняя часть древнего континента атлантов, какое-то время еще существовавшая на месте нынешних Антильских островов.
На протяжении многих веков после того, как обезлюдели города Хи-Бразила, время от времени появлялись слухи о том, что часть его жителей до сих пор живы. Некоторые из них кочевали по диким уголкам Бразилии, взбирались на горные хребты и достигли Перу, которое “вознеслось в облака” со времен катаклизма. Говорят, что колония белобородых людей существовала на острове озера Титикака в Андах, задолго до того, как возникла империя инков. Там на них нападало племя кольоас, которое, как предполагает мой друг, сенатор Майлс Пойндекстер (признанный авторитет американской древней истории и археологии, некогда бывший посланником США в Перу), было ветвью тольтекской расы,
к которой принадлежал уже известный нам милитарист Узмак Крепкорукий.
Священник и испанский солдат, Педро Сиеса де Леон, путешествуя в Андах около 1550 года, слышал о судьбе белых людей из пропавшей Атлантиды. Он писал:
“До того, как инки завоевали эту страну, многие индейцы рассказывали, что в Кольоа было два великих вождя. Одного из них звали Сапани, другого — Кари. Они покорили много крепостей, которые назывались пука р а с. Говорили, что один из этих вождей, Кари, сошел на этот большой остров в заболоченном месте, в лагуне Титикака, и обнаружил там белых людей, притом бородатых. Они сражались с ними и перебили всех”.
Таким образом, тольтек Узнак, Великая, или Железная, рука вновь посеял драконов зуб войны и истребления среди злосчастных потомков хи-бразильца Кецалькоатля. Антонио Эррера, главный хронист короля испанского и кастильского в Перу, в 1610 году писал, что эти белобородые люди пришли из долины Кокимбо и жили на острове бандейристас. Это было в 1750 году в камышовых зарослях в девяти днях путешествия от мертвого города за горами провинции Байя. Миссионеры-иезуиты оставили рукописи, в которых рассказывается о неожиданных столкновениях с этими белыми и бородатыми индейцами, но эти документы давно затерялись в пыльных архивах и библиотеках Южной Америки. Позволю себе повторить, что в 1932 году их видел немецкий миссионер в дикой лесистой части Восточного Перу, но этих осторожных, пугливых людей как ветром сдуло, когда они столкнулись с чужаками. Ныне они — представители древнейшей расы мира, или, по крайней мере, западного полушария!
Глава V
СИМВОЛ СОЛНЦА: ДРЕВНЕЙШИЙ АЛФАВИТ МИРА
В третьей главе я рассказывал романтическую историю о том, как в 1893 году юный лейтенант артиллерии Перси Фосетт обнаружил в цейлонских джунглях странный камень с высеченными на нем надписями, относящимися к неизвестному времени. Эти иероглифы (или буквы?), как сообщила мне госпожа Нина Фосетт, были идентичны некоторым надписям, высеченным на большой плите, лежащей над сводом склепа (?) в одном из неизвестных городов атлантической Бразилии (читатель вспомнит, что эти странные письма были скопированы одним бандейриста около 1750 года).
Я сам обнаружил некоторые странные связи между этими необычными надписями древней Бразилии с письменами, найденными в Тибете и ведическом Индостане. Одна из этих букв почти идентична знаку санскара — древней формы санскрита, которая, как говорится в индуистских преданиях, была заимствована предками пользующихся санскритом индусов у народа затонувшей земли Рутас, которая вполне может быть той же самой Атлантидой Тихого океана, известной как Лемурия, или My. Говорят, что эта буква была найдена на одном из листьев загадочного дерева в Коунбоуме, или Коунбоу-не, которое обнаружил в ламаистском монастыре в Син-фоа, или Сифао, знаменитый аббат Хук (впоследствии, кстати, лишенный своего духовного сана за то, что доказывал общность ритуалов римско-католической церкви с буддистскими и брахманистскими).
Нужно отметить, что это коунбоумское дерево представляло собой разновидность белого сандала (?), на листьях которого было 10000 разнообразных изображений. Найдено оно было, как я уже сказал, в просторном дворике буддийского монастыря, окруженном высокими каменными стенами. Говорят, будто на каждом из листьев было по одному иероглифу санскара, или древнего санскрита, “языка солнца” затонувшей земли солнцепоклонников, тихоокеанской Атлантиды, называемой Рутас. Хук клялся, что пролил семь потов, пытаясь найти хоть какой-нибудь признак мошенничества лам с этим дере-
вом. Он описывал его, как “очень старое дерево, около восьми футов высотой, с чудесными пурпурными цветами, подобного которого нет нигде. Его нельзя размножить семенами или черенками”.1
Что касается древних знаков из атлантической Бразилии, то еще более значительные примеры сходства и соответствия обнаружены на островах Солнца и Луны (Титикака и Каоти), на озере Титикака в Перу. На этом самом острове кровожадные дикари племени кольван (чьими потомками могут быть современные боливийские индейцы аймара) истребили последнюю из остававшихся в живых колонию белых бородатых людей — выходцев из древней атлантической Бразилии. Весьма вероятно, что элементы культуры и слоговой азбуки или алфавита (или иероглифов?) древней белой расы Хи-Бразилии спустя много веков сохранились в примитивных племенах поздней Бразилии. Цивилизация атлантов существовала на протяжении тысячелетий, и можно поверить Диодору, утверждавшему, что древние египтяне позаимствовали свои иероглифы у атлантов, и что финикийцы переняли свой алфавит у той же цивилизации, но намно-
1 Любопытно, что почти в то же время, когда Хук, по его словам, видел украшенные буквами листья коунбоумского дерева, около 1845 года, в этом монастыре, на западной границе Китая, побывал прусский лейтенант Крейтнер. Он посетил монастырь в 1880 году, и не увидел на листьях этого дерева ни изображений Будды, ни архаических букв. Он заметил ироническую усмешку на губах старого ламы, его проводника, и решил, что это было не более чем какое-то надувательство с использованием кислот. Рокхилл был в Коунбоуме в 1890 году и увидел там только осыпавшиеся листья без каких бы то ни было изображений. Уодделл побывал там в 1895 году и с таким же успехом. Это похоже на листы скрижалей Аллаха, так сказать, “письменного свидетельства” Мохаммеда, пророка его, которые видел Ибн Баттута на дереве, растущем во дворе мечети на малабарском побережье. Рокхилл задавался вполне уместным вопросом, откуда взялось изображение Будды на стволе дерева и куда подавались листья с буквами? Мне самому это напомнило те волшебные деньги, которые делал лукавый дужду-валлах в северовосточных провинциях Индии, которые исчезали вскоре после того, как были уплачены. Однако недавно эта загадка вновь напомнила о себе. Зимой 1942 года мой друг из Канады прислал мне вырезку из “Ванкувер сан” с большой статьей хорошо известной Рипли. В статье были рисунки листьев с буквами из Коунбоума. От доктора Рэн-дла я узнал, что информация об этих листьях была получена от доктора Гордона Стейблза из Сингапура. Он писал об этом в одну известную лондонскую воскресную газету. Появлялись или нет эти изображения на листьях дерева в ламаистском монастыре в Коунбоуме, но выглядят они вполне убедительно. Насколько мне известно, никому из ориенталистов незнаком этот алфавит или язык, которому принадлежали буквы, изображенные на листьях.
го позднее, когда атлантические города древней Южной Америки уже пришли в упадок, и до Великой катастрофы было рукой подать. В сравнении с южно-американской цивилизацию так называемого Древнего мира Азии и Европы можно считать скороспелой выскочкой и под-ражалой. И все же, хочу повторить, представители белой расы, той же, что некогда населяла Южную Америку, не вымерли и по сей день.
И — вновь ирония судьбы! — затерянная колония атлантов пала от меча вождя по имени Кари, который, как видно по его имени, был потомком самых древних карий-цев, древнейших мореплавателей Европы, родственницы которых по женской линии — амазонки — первыми перебрались через Атлантический океан после сражений с войсками Атлантиды на границах Южной Европы и в Северо-Западной Африке — уже после Троянской войны! Кроме вышеуказанных знаков, существуют также три идеограммы с Коати и Титикака, схожие с тремя знаками Атлантической Бразилии, которые уже приводились выше. Значения этих идеограмм с Коати и Титикака таковы: “Небо и Земля”, “Я творю”, “Я верю”. Более того, существование мировой диффузии культуры в эпоху солнцепоклонников подтверждается тем, что точечная система, встречающаяся в идеограммах индейцев аймара (Коати и Титикака, Боливия), также есть в древних высеченных на камнях надписях Туниса, Нумидии и у туарегов (“людей под покрывалами”) Сахары. Другая идеограмма с Коати и Титикака похожа на карийскую (Малая Азия) букву “ss”.
Думается, что американские и другие знатоки древней истории и археологии рано или поздно будут вынуждены пересмотреть свое представление о возрасте цивилизаций Северной и Южной Америки. Растет число открытий подлинно революционного характера. Так, только в 1940 году американскими– археологами была найдена колоссальных размеров каменная голова. Это изображение мужчины, принадлежавшего, несомненно, к высокоцивилизованной неизвестной расе. Оно высечено из базальта с большим искусством. “Голова” была найдена глубоко в джунглях в Табаско, в Мексике, в 20 милях от побережья и более чем в ста милях от ближайшего месторождения этого вулканического материала. Очевидно, система хороших дорог некогда связывала эти места, ныне заросшие густыми и почти непроходимыми джунглями с отдаленными каменоломнями. Эта голо-
ва — одна из пяти, найденных в Южной Америке, — принадлежала мужчине развитой белой расы, с властным характером, не лишенному чувства юмора — судя по выражению лица, который, вероятно, был представителем правящего класса. Черты лица столь же величественны, как у фараонов в Фивах, как у самого великого Рамсеса. Эксперты Смитсоновского института затрудняются определить, какой народ мог создать эту колоссальную статую. Я же могу отметить, что Табаско — это именно то место, куда Кецалькоатль, великий гуманист и носитель культуры атлантов, принес светоч цивилизации из Хи-Бразила. Около 12 или 15 тысяч лет назад Кецалькоатль — не бог, но человек, был послан в колонии Табаско из Толлана, или Чолуллана, своей центральноамериканской столицы.
Другим необычным открытием стала чаша, или “ол-ла”, найденная в том же 1940 году доктором Оусдалом, палеонтологом, в горах Южной Калифорнии. Чаша покоилась во впадине на верхушке глыбы песчаника, которая завалилась набок под действием эрозии. По окружности этой чаши идут надписи, сделанные, очевидно, высокоцивилизованной расой, потому что эти знаки — геометрические и фонетические. Они не просто были нацарапаны на поверхности, но нанесены с огромной тщательностью. Неизвестно, сколько тысячелетий пролежал этот сосуд под большим камнем. Но я склонен видеть ключ к загадке этой неизвестной великой цивилизации в двух знаках, изображенных среди прочих, на древней чаше.
И это не единственный пример диффузии культуры древнейшего мира, цивилизаций более ранних, чем египетские жреческие династии Фив. Древние знаки бассейна Амазонки сродни символам мудрецов Китая и Древней Индии. Пока нельзя ничего сказать определенно о возрасте этих букв. Они могли принадлежать гелиолити-ческой культуре, существовавшей 15 тысяч лет назад, еще до того, как воды Атлантического океана обрушились на древнее Средиземноморье, заселенное черными, белыми и красными расами, и затопили его. Около 70 лет назад эти знаки были обнаружены на большом острове Маражо, в устье нижней Амазонки, в Северной Бразилии, неподалеку от порта Белем. На этом острове есть озеро, в котором, в свою очередь, имеется маленький остров, называющийся Паковаль. Там было найдено много высокохудожественной керамики, идолы, украшения и погребальные урны, покоившиеся в могильниках.
Мы ничего не знаем о создавшей их и давно исчезнувшей расе. Но, когда изучаешь все эти древности, в глаза бросается одна странная особенность. Изображенные на них человеческие лица так разнообразны, что кажется, что это древний неизвестный народ амазонского бассейна был знаком со всеми расами мира! Некоторые из фигур, изображенных на вазах и другой керамике, поразительно похожи своими характерными чертами на знаки древних мексиканских монументов!'
Часто эти керамические изделия отделаны очень художественно и тщательно. Интересно, что нет и двух погребальных урн, сделанных одинаково, и только на одной из них присутствует растительный орнамент. Окрашены они в два цвета: киноварно-красный и глубокочерный. Все примитивные расы, вплоть до времен палеолитического человека в знаменитых пещерах Альтамира в баскских горах похожи в этом отношении. Красный, черный или желтый — этими цветами и ограничивалась их палитра, и, фактически, даже греки времени Гомера и много более позднего Аристотеля знали не более трех цветов. Вплоть до расцвета европейской живописи синего и фиолетового цвета не знали как таковых, и именно поэтому Гомер награждает Средиземное море эпитетами “ярко-винное” или “темно-винное”, а не называет его просто пурпурным или синим.
У неизвестной расы островка Маражо были некоторые странные взгляды (не похожие на египетские) на погребение и будущее, замогильное, существование. В их погребальных урнах покоились скелеты расчлененных на части трупов, предварительно захоранивавшихся в другом месте. Поверх скелета помещалось весло, а на саму урну клали глиняную посуду. В урне оставались дырочки для червей, дабы они могли попадать внутрь и пожирать разлагающуюся плоть. Этот неизвестный народ разбивал все горшки и кухонные принадлежности покойного, тогда как в Древнем Египте в могилу помещались миниатюрные модели всей утвари. Вероятно, древние “маражонцы” попали в Бразилию с трех или четырех сторон: со склонов восточных экваториальных Анд, с притоков северного берега Амазонки, или Мараньона, и с океанского побережья В бассейне Мараньона, южнее
1 На реке Рио-Коунаи находятся другие древние могильники. Это пещерки около девяти футов глубиной, покрытые тяжелыми гранитными плитами. Найденная в них глазурированная керамика даже превосходит искусством исполнения керамику Маражо.
Флориды, Луизианы и Вест-Индии, сохранились также следы пребывания древнего народа мореплавателей (ка-рийцев?) Вероятно, странствуя по Центральной Америке, через Венесуэлу, Гвиану и Гайану они попадали и в Бразилию. У одной из этих неизвестных рас, осевших на острове Маражо, был фаллический культ. Изображения человеческих органов воспроизведения, лингам и йони, высеченные из терракоты, встречаются на этом острове так же часто, как в Древнем Вавилоне или Древней (или даже современной) Индии (культ Шивы). У неизвестного народа Маражо были такие же представления о производительной силе космоса, воплощаемой в дуализме полов. Похоже, что приверженцам того же культа были и другие расы, следы которых найдены в Чиллисоте (Огайо), в Калифорнии, Перу и на Юкатане. Здесь представлен терракотовый фаллос, обнаруженный в могиль-^ нике на Маражо. Рядом с ним — фалломорфное изобра-' жение “сексо феминино”, или йони. Оба этих изображения встречаются на керамических изделиях, на самых заметных частях ваз, среди особых, фантастических рисунков, и выполнены как киноварью, так и черным цветом.
Однако самое удивительное это то, что керамика неизвестной древней расы острова Маражо чрезвычайно похожа как на найденную в Бразилии, так и на существовавшую в Древнем Египте, Индии, Китае, у ацтеков или в доацтекской Мексике. Пока что никто не знает, какая хронологическая связь была у них с более высокоразвитой цивилизацией атлантической Хи-Бразила. Можно лишь предполагать, что могильники и керамика Маражо принадлежат к много более поздней эпохе, чем мертвые города исчезнувшей цивилизации атлантов.
Мы ничего не знаем о создавшей их и давно исчезнувшей расе. Но, когда изучаешь все эти древности, в глаза бросается одна странная особенность. Изображенные на них человеческие лица так разнообразны, что кажется, что это древний неизвестный народ амазонского бассейна был знаком со всеми расами мира! Некоторые из фигур, изображенных на вазах и другой керамике, поразительно похожи своими характерными чертами на знаки древних мексиканских монументов!1
Часто эти керамические изделия отделаны очень художественно и тщательно. Интересно, что нет и двух погребальных урн, сделанных одинаково, и только на одной из них присутствует растительный орнамент. Окрашены они в два цвета: киноварно-красный и глубокочерный. Все примитивные расы, вплоть до времен палеолитического человека в знаменитых пещерах Альтамира в баскских горах похожи в этом отношении. Красный, черный или желтый — этими цветами и ограничивалась их палитра, и, фактически, даже греки времени Гомера и много более позднего Аристотеля знали не более трех цветов. Вплоть до расцвета европейской живописи синего и фиолетового цвета не знали как таковых, и именно поэтому Гомер награждает Средиземное море эпитетами “ярко-винное” или “темно-винное”, а не называет его просто пурпурным или синим.
У неизвестной расы островка Маражо были некоторые странные взгляды (не похожие на египетские) на погребение и будущее, замогильное, существование. В их погребальных урнах покоились скелеты расчлененных на части трупов, предварительно захоранивавшихся в другом месте. Поверх скелета помещалось весло, а на саму урну клали глиняную посуду. В урне оставались дырочки для червей, дабы они могли попадать внутрь и пожирать разлагающуюся плоть. Этот неизвестный народ разбивал все горшки и кухонные принадлежности покойного, тогда как в Древнем Египте в могилу помещались миниатюрные модели всей утвари. Вероятно, древние “маражонцы” попали в Бразилию с трех или четырех сторон: со склонов восточных экваториальных Анд, с притоков северного берега Амазонки, или Мараньона, и с океанского побережья В бассейне Мараньона, южнее
1 На реке Рио-Коунаи находятся другие древние могильники. Это пещерки около девяти футов глубиной, покрытые тяжелыми гранитными плитами. Найденная в них глазурированная керамика даже превосходит искусством исполнения керамику Маражо.
Флориды, Луизианы и Вест-Индии, сохранились также следы пребывания древнего народа мореплавателей (ка-рийцев?). Вероятно, странствуя по Центральной Америке, через Венесуэлу, Гвиану и Гайану они попадали и в Бразилию. У одной из этих неизвестных рас, осевших на острове Маражо, был фаллический культ. Изображения человеческих органов воспроизведения, лингам и йони, высеченные из терракоты, встречаются на этом острове так же часто, как в Древнем Вавилоне или Древней (или даже современной) Индии (культ Шивы). У неизвестного народа Маражо были такие же представления о производительной силе космоса, воплощаемой в дуализме полов. Похоже, что приверженцам того же культа были и другие расы, следы которых найдены в Чиллисоте (Огайо), в Калифорнии, Перу и на Юкатане. Здесь представлен терракотовый фаллос, обнаруженный в могильнике на Маражо. Рядом с ним — фалломорфное изображение “сексо феминино”, или йони. Оба этих изображения встречаются на керамических изделиях, на самых заметных частях ваз, среди особых, фантастических рисунков, и выполнены как киноварью, так и черным цветом.
Однако самое удивительное это то, что керамика неизвестной древней расы острова Маражо чрезвычайно похожа как на найденную в Бразилии, так и на существовавшую в Древнем Египте, Индии, Китае, у ацтеков или в доацтекской Мексике. Пока что никто не знает, какая хронологическая связь была у них с более высокоразвитой цивилизацией атлантической Хи-Бразила. Можно лишь предполагать, что могильники и керамика Маражо принадлежат к много более поздней эпохе, чем мертвые города исчезнувшей цивилизации атлантов.
Глава VI ПУТЬ К ПРИЗРАКУ АТЛАНТИДЫ
“Как выше, так ниже. Что было когда-то, будет вновь”.
В древних таинственных обрядах эти слова шептали на ухо неофита. Уста к уху, тихим голосом, будто масоны, хранящие тайны своих ритуалов. Каждые полстолетия эти слова вдруг начинают будоражить умы, когда волею великого бога Случая, или Цайт Гайста — духа времени, или Центрального Солнца Космоса — назовите, как вам хочется — хоть малейший лучик света проникает сквозь плотную пелену тайны, окутывающую историю Южной (равно как Центральной и Северной) Америки.
Кто они, загадочные создатели могильников, чьи останки находят в Огайо? Какое отношение они имели к расам, мигрировавшим из древней Атлантиды? Что знали они о древнем мире каменного века, о культуре, не способной добыть никакого металла, кроме меди?
В 1827 году один из могильников этого загадочного народа изучал доктор Уильям Миллз из Колумбийского университета, в Огайо. Тысячи подобных могильников разбросаны по всему этому штату и в долине Миссисипи. Как известно, древний центральноамериканский могильник служил основанием пирамидообразного храма, который воздвигался сверху. Там (чаще всего на нижнем уровне, как в курганах каменного века в Британии) хоронили выдающихся людей — вождей или шаманов. Потом эти постройки засыпались землей (в Британии, как известно, землю часто насыпали вокруг и сверху дольмена, оставляя потайной вход — туннель, который явно предназначался не для грабителей могил, а для каких-то неизвестных целей).
Американские создатели могильников великолепно обрабатывали медь, добывали много жемчуга, ткали прекрасные ткани и делали художественные изделия из кости, камня и раковин. Железа же в их могильниках не было обнаружено вовсе.
Медь и только медь была их единственным и драгоценным металлом.
Могильники ранних культур строились на террасах,
более поздних — на обрывах и утесах. В могильниках на Миссисипи были обнаружены наконечники стрел из обсидиана— вулканического стекла, хотя ближе, чем в Йеллоустоуне, этого материала не сыскать. Были там и бусы из раковин, такие же, Јак в Мексиканском заливе. Это свидетельствует о том, что некогда существовали связи, в том числе и торговые, с племенами, переселившимися в Центральную Америку. Установлено, что ранние “строители могильников” мигрировали в Америку около 12 тысяч лет назад, что приблизительно соответствует тому времени, когда, как утверждал, ссылаясь на Солона, Платон, Атлантида погрузилась в водный Гадес (подземное царство).
Этот народ не знал гончарного круга, однако в его древних могильниках найдены сосуды такой красоты и симметрии, что невооруженным глазом нельзя найти в них ни одного изъяна. Иногда усопших кремировали, иногда нет. В 1927 году в одном из могильников в Огайо были найдены пять “вождей”, покоящихся на ложах из жемчуга и покрытых изысканно вытканными материями, украшенными с большим художественным вкусом. По некоторым из скелетов видно, что эти люди страдали от туберкулеза и других “современных” заболеваний… Напомню, между прочим, что некоторые из этих могильников были больше, чем древнеегипетские пирамиды. Подобно создателям петроглифов, о которых мы вскоре будем говорить, племена “строителей могильников”, кочуя по тихоокеанскому побережью, забредали далеко на юг — в Мексику, Центральную Америку и — через перешеек — в Южную Америку.
Попав в район современного Мехико-Сити, они основали там поселение. Они лепили глиняную посуду и добывали зерно из дикорастущих злаков. Отсюда их культура распространялась на север и на юг, и со временем проникла в Иллинойс, Огайо и долину Миссисипи. Только в одном округе Огайо — в Фултоне — находится около 1600 могильников. В более древних террасных могильниках телам покойников придавалась скрюченная поза. В могильниках на обрывах (более поздних, поскольку находятся в верхних слоях, и керамика, найденная в них, другого типа) — скелеты полностью выпрямлены.
Еще ниже уровня ранних террасных могильников были найдены скелеты, принадлежащие людям другого типа, с более низкими удлиненными черепами. Был ли то
мягкими, что можно было голыми руками оставлять на них отпечатки.
Гумбольдт отмечал, что в XX веке жители этого дикого региона не пользовались никакими резцами, зубилами и вообще металлическими инструментами. Поэтому можно предположить, что наскальные надписи были высечены до или сразу после Великой катастрофы, погубившей культуру высокоразвитой расы древней Бразилии и бассейна Амазонки-Мараньона. Как я уже говорил в этой книге, вероятно, огромные аэролиты и вулканическая деятельность со смещениями земной коры и были причиной “потоков огня и воды, обрушившихся на Землю”, о чем сообщают древние доацтекские священные книги и предания. Осмелюсь предположить, что, может быть, самые примитивные из иероглифов, какие может нацарапать человек с детским уровнем сознания, были написаны на скалах пальцами после “времени великих вод”, именно так, как карибы рассказывали Гумбольдту. Надписи, сделанные до того, как произошел этот ужасный катаклизм (так драматически описанный в майяиских “библиях”, таких, как “Пополь Вух”), являются, очевидно, работой совсем другого народа, с другой культурой. Завесу над этой тайной может поднять лишь время.
В 1820 году Гумбольдт писал:
“Ландшафт Южной Америки между 2 и 4 градусами северной широты представляет собой огромную равнину, которую пересекает пять рек: Ориноко, Атабаско, Риу-Негро и Касикьяре. На их берегах есть гранитные скалы, покрытые символическими изображениями. Среди них встречаются колоссальные фигуры крокодилов, тигров, знаки Солнца и Луны, изображения домов и домашней утвари. В настоящее время этот район (площадью около 500 кв. миль) полностью лишен населения. Племена же, обитающие по соседству, ведут чрезвычайно убогий, кочевой образ жизни и не умеют рисовать иероглифы. В Южной Америке пояс скал, покрытых такими символическими рисунками, тянется от Ринупури, Эссекибо и Пакариама до берегов Ориноко и Япуры на протяжении более чем 8 градусов широты. Все эти наскальные рисунки принадлежат разным эпохам, а сэр Роберт Шомбургк даже видел на Риу-Негро изображение испанского корабля, сделанное, конечно, не ранее XVI века, и это в дикой стране с примитивной культурой”.
Такие наскальные письмена встречаются и севернее обрывистых берегов Шингу, на восточной, бразильской стороне Мату Гросу, в плоскогорьях современной Колумбии и южнее, в Мараньяне, Сеаре и Параибе, в тех самых землях, которые, как я уже показывал, были зонами активного влияния (если не владычества) великой белой расы атлантической Бразилии допотопной эпохи. Все эти надписи имеют одну особенность — они высече-пы на высоких скалах, в мрачных, труднодоступных каньонах. До сих пор палеонтологи считают нерешенным попрос — обитал ли человек в Бразилии во времена гигантских вымерших млекопитающих. Однако именно человеческие кости находят вперемешку с костями этих гигантов в Бразилии и других южноамериканских регионах.
На Риу-Негру есть много наскальных рисунков. Два из них заслуживают особого внимания. Они изображают высоких людей архаического типа в длинных одеждах. Одна рука вытянута, другая сжимает длинный посох пли жезл. Прически напоминают вытянутый нимб. Похожие фигуры найдены также в районе Верхнего Ориноко. Честно говоря, .они напоминают рисунки ребенка пли человека с детским разумом. Однако, судя по их чертам, можно предположить, что примитивный художник срисовывал их с других картин, памятников мертвой цивилизации, намного более высокоразвитой, чем его собственная. А может, он запечатлел воспоминания своих предков, бывших какими-нибудь рабами… Шомбургк писал Гумбольдту, что видел колоссальные человеческие фигуры на скале в Тимери (местечко в Нидерландской Гвиане (Суринам) и вблизи больших водопадов в верховьях Рио-Корентин, на границе Суринама и Гайаны (Британской Гвианы). Эти фигуры были выполнены намного более старательно, чем любые другие, найденные в Гвиане…
“Эти фигуры, по-видимому, изображали людей, размером около 17 футов… Особенно замечательны их прически. Они окружают голову, расходясь особенно широко по бокам, и напоминают нимбы, с какими обычно изображают святых. Я зарисовал эти фигуры, и надеюсь, что публика скоро сможет их увидеть… в Гиуини (Северная Гайана) я видел другие, более грубые изображения. Общая площадь территории, на которой ветре-чаются наскальные рисунки, — около 192 тысяч квадратных миль”.
Интересно, что подобные прически или головные уборы также встречаются среди руин, вероятно, древнейших в мире архитектурных сооружений — в Тиауанако, а также на скалах в горах Сайта-Марта в Колумбии. Роберт Каннингхэм Грэхэм, “эль Гран Кабальеро”, видел такие наскальные рисунки в Мексике, на большой высоте, хотя он и не указывал, были ли у этих людей странные прически. Его работе помешали апачи, которые, как он пишет, “угрожали здоровью археолога”.
Какие “гомеры” могли написать эту зашифрованную в наскальных рисунках “Одиссею”? Наверное, не один народ трудился над ними, потому что, как я уже говорил, картины сильно отличаются по типу и по мастерству исполнения. Некоторые из них могут быть намного старше, чем другие. Каннингхэм Грэхэм выдвигал шутливое предположение, что дон Госалес Хименес де Ке-сада, завоеватель Колумбии, будучи законоведом, мог считать, что надписи и рисунки, высеченные на скале над горным потоком в Ла-Пенья Техада, были своеобразными “индейскими нотариальными актами”.
А может, эти знаки были “маршрутными картами”, которые оставляло за собой бродячее племя древних южноамериканских “цыган”, чтобы идущие следом за ним знали, каким путем шли пионеры. Или, быть может, этим художникам случалось натыкаться на мертвые каменные города, разбитые ударами молнии и землетрясениями в стародавние времена? И увиденное там так потрясло их воображение, что они копировали иероглифы или силлабические знаки, срисовывали изображения колоссальных человеческих фигур, а потом воспроизводили их по ходу своих странствий, бесконечных странствий неизвестно куда. А что если создатели наскальных рисунков были беженцами с затонувшей земли — Атлантиды?
Так или иначе, но они высекали на высоких каменных лбах утесов послания будущему. На заре мира или в сгущавшихся сумерках космической катастрофы эти люди знали, что век их короток на Земле, и что спустя тысячелетия после того, как погибнет их цивилизация, начнется новая эпоха, которую жрецы Древнего Индостана именовали “Ночью Брахмы”. Жизнь прекратится и остановится движение, или, как выразился бы современный физик, возрастет энтропия, тепловая энергия погасших звезд рассеется в пространстве. Солнечная система перестанет вращаться вокруг своего огненного
центра, и сам Космос уснет до следующего рассвета…
Как бы фантастично это ни звучало, и являются или нет многие из широко распространенных американских наскальных рисунков всего лишь немыми памятниками минувшего Солнечного века, ознаменованного наводнениями, разрушениями и бесследным уничтожением великих цивилизаций, нужно признать, что петроглифы и фигуры Южной Америки более совершенны по исполнению, чем североамериканские. Хотя и тут и там эти знаки до странности напоминают финикийские, семитские или азиатские, они могут и не быть делом рук этих древних кочевых народов Европы и Азии (представителей которых когда-либо заносило в Америку), как пытаются доказать нам некоторые американские и бразильские ученые.
В настоящее время мы больше знаем о направлениях миграции из Северной Америки в Южную, чем о значении или хотя бы употреблении некоторых из этих петроглифов. Один из таких маршрутов начинается в Селило, что на реке Колумбия в Орегоне. Следы петроглифов пересекают Скалистые горы и ведут в Неваду и Нью-Мехико, теряясь южнее Перу (на скалах которого тоже встречаются похожие знаки). Не исключено, что миграция шла двумя основными потоками: восточным, от берегов Миссисипи, и западным, от берегов Колумбии (штат Орегон) к Рио-Укаили в Андах.
Нужно вспомнить, что за тысячи лет до Менеса древние египтяне высекали на скалах и монументах прекрасные иероглифы и прокладывали каналы. Так же и древ-неамериканские народы, искусные камнерезы, построили 12 миль каналов (по крайней мере, столько было найдено) и оросили от 90 до 150 тысяч акров земли на западе Северной Америки. Некоторые американские археологи считают, что этим занималось племя шошо-нов, “корзинщиков”, намного более древнее, чем горцы, попавшие в нагорья Центральной Америки с дальнего запада.
В процессе изучения петроглифов создается общее впечатление, что вырезавшие их художники могли иметь связи с некой древней американской цивилизацией, которые сохранялись еще долгое время после того, как эта развитая цивилизация пришла в упадок. Потому что среди бессмысленных штрихов на скалах попадаются замечательные изображения змей и животных и знаки, напоминающие буквы и иероглифы древней Финикии и
Египта. Однако эти знаки, вероятно, попали сюда не из Египта и не были занесены путешественниками-финикийцами, но из того же источника, откуда заимствовали их эти древние народы: с Рутаса, великого исчезнувшего континента Тихого океана (оттуда также появились и знаки древнего санскрита), или с континента северных районов Атлантического океана, названного греками времен Платона Атлантидой.
В ущельях Ориноко и Амазонки и в горах Мексики такие знаки чаще всего находятся высоко на неприступных скалах, там, где под гладкими и крутыми обрывами бегут быстрые потоки…
Художники, изобразившие эти фигуры, принадлежали к разным расам. Часть из них, вероятно, действительно попала в Америку из Азии, перебравшись через Берингов пролив или по Алеутским островам. Другие могли явиться из Лемурии по давно исчезнувшей в Тихом океане перемычке. Однако возможно, что именно переселенцы из Атлантиды, проделав тысячелетний путь, попали на Американский континент через Европу и Азию, и в то же время другие атланты колонизировали Южную Америку с востока.
Моя теория ничем не хуже общепринятых и популярных. Ведь ни одна из них не запечатлена на вулканическом базальте так же четко, как петроглифы Америки или Северной Азии!
В Перу есть много загадочных наскальных изображений, и во многих случаях они намного древнее, чем империя инков. Одни из таких рисунков нашел перуанский историк фон Уди в очень древнем поселении неизвестной расы, приблизительно в лиге от Уари, в Перу.
Эти рисунки из Уари напоминают стенографические значки; но три из них заслуживают особого внимания. Один похож на изображение большой бегущей птицы, вроде страуса. А ведь в наше время эта птица в Южной Америке не водится '. Другой значок похож на человека в короткой тунике и с голыми ногами, напоминающего существа, описанные Уэллсом в романах о далеком будущем. Третье изображение напоминает голову лошади, хотя считается, что в Америке ни одного вида этих животных не было известно вплоть до появления там низкорослых лошадок конкистадоров.
В Салуааку, в Перу, на территории, которая, на-
1 Автор явно ошибается. В Южной Америке водится страус нанду, — Прим. ред.
сколько это известно, никогда не завоевывалась инками (она находится примерно в 190 милях к востоку от Куско, за пределами границ древней перуанской империи), были найдены изображения иного рода, относящиеся к какой-то дойнкской культуре. Эти надписи из Салуааку — крепкий орешек для археолога. Ни один из этих знаков не разгадан, хотя есть огромное искушение назвать их просто ритуальными значками или пиктограммами, нацарапанными от нечего делать каким-нибудь первобытным джентльменом, наподобие того юнца, что вырезает имя своей подружки на новых воротах. Неосторожно было бы назвать их просто традиционными или бессмысленными, потому что в двух рядах один знак повторяется трижды, а три другие — дважды.
Третье же открытие — наиболее замечательное из всех. Это гранитный камень, найденный сеньором Мари-ано де Риверо-и-Устарисом в восьми лигах от Арекипы, среди руин неизвестного возраста и происхождения (несомненно, не инкского). На этой глыбе гранита высечены весьма любопытные фигуры. Знак, напоминающий булку с крестом (какие едят в Англии в великую пятницу) — похож по форме и, возможно, по значению, на знак загадочного бога Солнца Ваала, или Бахуса, или на финикийскую букву “тет”. Что же касается примитивно изображенного господина, стоящего на спине огромной птицы, с лучами, исходящими из короны на голове и из кончиков пальцев, то можно только гадать, были ли у него какие-нибудь представления об электричестве, электромагнитном лечении или об авиации.
Здесь уместно задать вопрос: до каких же пор американские археологи и их британские коллеги будут упорствовать в абсурдном и ненаучном утверждении, что в инкском Перу никогда не было ""никакой формы письменности. Как будто все, что они находили, — это примитивное узелковое Письмо кипу, известное еще конкистадорам и ранним составителям хроник и напоминавшее одну из средневековых систем: деревянные дощечки, которыми пользовались секретари и счетоводы в королевских скрипториумах (помещениях для переписки рукописей или в примитивных государственных учреждениях) в Англии.
Это кипу представляло собой систему цветных узелков, которая использовалась как мнемоническое вспомогательное средство. Но у ранних инков действительно была письменность, и намного более древняя, чем кипу.
Инки утратили ее, когда безумный и суеверный тиран империи инков, заставивший ученых писцов амаутас перейти на систему кипу. Фернандо Монтесинос, чей заслуживающий доверия труд “Memorias Antodas Histo-riales del Peru” (большей частью скопированный с ценнейшей и, увы, утерянной рукописи “Vocabulario Histo-rico del Peru”, принадлежавшей перу ученого иезуита Бласа Валеры, сына перуанки и солдата-конкистадора), писал, как .это произошло (Блас Валера узнал это от перуанских жрецов и знати вскоре после завоевания Перу).
В правление Инки Уанакауи, “как говорили амаутас, или ученые писцы, из уст в уста передававшие предания о событиях тех времен, у инков были буквы, и мудрецы из касты амаутас учили людей чтению и письму. Насколько мне удалось узнать, писали они на высушенных банановых листьях. Между прочим, когда у дона Альфонсо де Эркилы кончилась бумага в Чили, один индеец посоветовал ему воспользоваться банановыми листьями, на коих он и написал большую часть своей поэмы “Араукана”. Древние инки писали также на камнях. Один испанец нашел в трех лигах от Вуаманги камень, покрытый надписями. В надежде, что это — записка о местонахождении узка (“гробница” или “могила” на языке кечуа), он сохранил этот камень. Эти буквы были утрачены перуанцами вследствие событий, происшедших во времена Инки Пачакути Шестого”.
Монтесинос, следуя утерянному труду Бласа Валеры, сообщал далее, что это был 78-й правитель инков. Он приносил обильные жертвы, чтобы угодить Ильятиси (Геродотов Алилат, бог грома и молнии), который ассоциируется с ВираЙочей, человеком в черном из атлантической Бразилии, 'который исполнял ту же культурную миссию в Древнем Перу, что и Кецалькоатль, его собрат, в Древней Мексике. Один жрец сказал Инке Тупаку Каури Пачакути — так звучало полное имя этого вождя—• что буквы могут быть причиной мора и бедствий, и что никто не должен пользоваться ими и вспоминать их с того времени и впредь, иначе быть большой беде.
“И вот (около 300 г. н. э.) Инка пригрозил смертью всякому, кто будет писать буквы или торговать письменным материалом — пергаментом или древесными листьями. Никому не дозволялось употреблять какие-либо буквы. И когда, позднее, один ученый из амаутас придумал несколько своих букв, его сожгли заживо. И с
тех пор стали пользоваться только связками узелков кипу”.
Тем не менее мор, равно как и землетрясения, и наводнения, случался так же регулярно и после того, как этот Инка-реакционер повернул назад стрелки часов перуанской культуры.
Послания, написанные такими буквами или иероглифами, доставляла “правительственная почта” древней империи инков. Один из инков, Инти Капак, устроил на андских тропах “почтовые дома”. Гонцы, или “часкис”, преодолевали пешком — то есть бегом — 12—14 (длинных, кастильских) лиг в день — несомненный рекорд скорости и расстояния, вряд ли повторенный еще где-либо и когда-либо! Добегая до очередного “почтового дома”, один гонец передавал свернутые листья другому, и так послание путешествовало из столицы к какому-нибудь провинциальному правителю. После же того, как использование букв было запрещено, гонцам пришлось заучивать послания наизусть.
Между прочим, именно Блас Валера составил список правителей инков начиная аж с 1220 г. до н. э. А мистер Айнсворт Мине еще утверждает, что в те, “слишком далекие от нас времена, Южная Америка была дикой, необитаемой землей”.
Развивая свою теорию, господин Мине забрел в какие-то ненаучные дебри, далекие от современной археологии. Как доказывает вся эта книга, Древняя Бразилия была высокоцивилизованной страной и за тысячи лет до 1220 г. до н. э. Конечно, к тому времени династия инков в Куско могла еще не достигнуть всей своей имперской мощи. Бартоломе де ла Касас (бывший в Перу в 1532 г.) писал, что в то время в Андах правили династии вождей. К тому же информаторы Бласа Валеры из числа перуанских жрецов и потомков/древнего благо-Сродного класса амуатас, отнюдь не были ни глупцами, ни лжецами.
Давайте обратим внимание на важность того, что эти люди передали Бласу Валере. Айар, Манко и Пируа, имена правителей перуанских инков, не имеют никакого значения на кечуа, языке древнего Перу. Пируа, имя вождей первой династии Инков, — это искаженное Вира, слово, означавшее “солнце”, как и в атлантических землях Древней Бразилии. Блас Валера сообщает, что это был устаревший термин, означавший “кладезь творений”. Айар — это имя четырех братьев из мифа Пак-
кари-Тампу, вышедших из пещерного города в высокогорьях Анд, которые основали древнюю империю Перу. Но что же было в Андах до того, как там расцвела эта мощная империя? Ответ вновь дают “счастливые случаи”.
В 1929 году с мистером Лоренсом Грисвольдом, американским путешественником (тем самым, который привез знаменитых драконов острова Комодо в нью-йоркский зоопарк из “затерянного мира” голландской Вест-Индии) произошло романтическое приключение. Оно дало наглядное представление о далеком прошлом Южной Америки и хоть немного приподняло покров тайны, окутывающей эту древнейшую землю. Грисвольда захватили в плен индейцы племени шуара (родственное пользующемуся дурной славой племени хивата — “охотников за головами”). Путешественник был где-то в верховьях Рио-Хуара, притока Амазонки, когда его поймали; и оттуда племя отправило его на восток, к подножиям Анд. Там он однажды охотился на пекари. Пройдя по ложу пересохшего ручья, он вдруг увидел выступающее из холма основание какого-то древнего здания. Раз-гребя землю, он увидел тщательно пригнанную каменную кладку, идущую в глубь и вверх холма. Внутри холма скрывалось два пирамидальных сооружения и подковообразный амфитеатр! Его разомкнутые крылья находились на расстоянии 30 футов от пирамид. Грис-вольд подумал, что это мог бы быть “Тиауанако V тысячелетия до н. э.” Унта — старейшина племени, державшего его в плену, сказал, что эти древние здания построили “предки шуара”. Он рассказал, что много, много лет назад шуара были большими бородатыми людьми, подобными богам, и только после потопа они стали похожи на обезьян, и это произошло из-за их допотопных грехов. “Эти боги были такие же высокие, как ты, — говорил старый унта, — и рыжеволосые. Ведь это твоя рыжая борода спасла тебе жизнь. Поймав тебя, мы решили, что ты можешь быть одним из тех древних людей, которые построили этот древний город под холмом”. Впоследствии унта разрешил Грисвольду уйти и даже предоставил ему охрану и сопровождение его ближайшего амазонского форта. Оттуда он вскоре отправился в Нью-Йорк, чтобы захватить с собой одного американского археолога и вернуться к этим руинам, чтобы изучить их. Хотя мистер Грисвольд, по всей вероятности, ничего не знал о приключениях бандейристас в мертвом
городе в 1750 г., этот, возможно, тоже встречался им в их далеких странствиях.
Фосетт писал, что встречал одно племя — он не указывал, где именно, но, скорее всего, в Бразилии, — которое знало названия всех планет, за исключением Нептуна. Это заставляет предположить, что астрономы некой древней цивилизованной расы (крохотные элементы культуры которой передались предкам нынешних племен) не открыли эту планету, что свидетельствует о ее поразительной древности. В наше время эта планета на самой внешней орбите Солнечной системы, и из-за того, что она так далека, даже современным астрономам известно о ней немного. Нептун не был известен ни в Вавилоне, ни в каком другом, еще более древнем мире. Однако в 1836 году лейтенант У. Смит столкнулся с племенем сенсис, обитавшим на Рио-Укайли, притоке Амазонки в Северном Перу. Эти индейцы в самом деле знали названия Юпитера, Марса и десятки созвездий. Это были не более чем дикари, но, опять-таки, у них издревле сохранились кое-какие фрагменты культуры исчезнувшей белой южноамериканской цивилизации атлантов. В VIII веке в пампасах Рио-Сакраменто брат Нарсис-сус Хилбар, миссионер-францисканец, встретил старика, сидевшего в тени дерева и читавшего рукопись, написанную на банановых листьях. Страницы были покрыты прекрасными, сочными цветными картинками с отдельными иероглифами и изображениями людей и животных. Ранее, в том же веке, другой миссионер обнаружил у индейцев паньос в долине Рио-Уаллагу подобные же рукописи на банановых листьях. Хуан де Лусеро писал, что индейцы сказали ему, что в этих рукописях содержится “история событий, происходивших во времена их предков”.
Когда брат Нарсиссус Хилбар вернулся в Лиму, он встретился с бароном Александром фон Гумбольдтом, который путешествовал по Перу около 1820 года. Монах рассказал барону одну очень любопытную историю.
Вот что писал сам фон Гумбольдт:
“Будучи в Лиме, я узнал об одном чрезвычайно интересном факте. Брат Нарсиссус Хилбар, хорошо известный своей отвагой и духом исследователя, побывал среди независимых индейцев племени паньос, живущих на берегу Рио-Укайли, немного севернее того места, где Рио-Сераяку впадает в Мараньон (Амазонку) в пампасах Восточного Перу. Он нашел там несколько рукопис-
ных книг, с рисунками. Каждый лист был около 11,75 дюйма (40 см) в длину и 7,75 дюйма (20 см) в ширину. Все листы были скреплены вместе при помощи колючек агавы, имели нечто вроде переплета из более толстых листьев, покрытых довольно хорошей хлопковой тканью. В поселке паньос Хилбар увидел старика, сидевшего под пальмой в окружении нескольких молодых людей и разъяснявшего им содержание этих книг. Поначалу дикари не хотели подпускать белого человека к своему учителю и сказали монаху, что в изображениях этой книги скрываются вещи, которых не должен знать ни один чужак. С превеликими трудностями Хилбар раздобыл одну из этих книг, которую впоследствии отправил в Лиму, П. Киснеросу, ученому, составителю периодического издания “El Mercuric Peruano”, для изучения.
Я знаю нескольких людей, видевших эту книгу индейцев паньос, каждая из страниц которой покрыта рисунками. Там были изображения людей и животных, а также большое количество отдельных рядов фигур, вероятно, иероглифов. Они были выведены с восхитительной стройностью и соразмерностью. Особенно поражала яркость и живость красок. Но, поскольку никто не видел ни одной ацтекской рукописи, невозможно оценить степень родства или различия стиля рисунков, найденных на расстоянии 800 лиг друг от друга. Киснерос собирался поместить эту книгу в монастырь-миссию в Окупе, но то ли человек, которому доверили книгу, потерял ее, перебираясь через горы, то ли ее тайно отправили в Европу — в общем, ясно только то, что она так и не попала к месту назначения. Несколько раз предпринимались попытки разыскать ее — но тщетно! И слишком поздно пришло сожаление, что с книги не была снята копия… Этот миссионер, Нарсиссус Хилбер, с которым я близко познакомился в Лиме, обещал мне достать еще один такой сборник картинок у индейцев паньос. Он видел у них несколько подобных книг, а сами индейцы говорили, что эти рукописи достались им от отцов. Похоже, что толкование этих рисунков зиждется на одном древнем предании, которое сохранилось в некоторых семьях из поколения в поколение.
Хилбар попросил индейцев минос (или маноа), которые были его переводчиками, растолковать ему эти изображения. Индейцы считали, что в этих картинках были отражены древние войны с соседними племенами и путешествия”.
Далее Гумбольдт добавляет, что иддейцы паньос были дикарями, живущими в диких непролазных джунглях, и, племя было столь малочисленно, что не похоже, чтобы это они создали эти рисунки. В самом деле, подобно древним знакам на гранитных скалах в Ориноко и на равнинах Гвианы, рисунки и рукописи индейцев паньос должны были существовать задолго до того, как предки нынешних племен пришли в этот район перуанской пампасы. Проблема их настоящего происхождения, однако, не могла быть решена в свете знаний, накопленных к 1820 году, да и к 1920 году тоже. Но на основании фактов, собранных мною в Бразилии и подкрепленных тщательным изучением английских, испанских и португальских источников и рукописей, я с уверенностью могу сказать, что эти пальмовые рукописи принадлежали руке исчезнувшей имперской расы Хи-Бразила, колонии великой Атлантиды!
Педро де Гарсия, член ордена Проповедующих Монахов, отмечал своеобразный обычай, появившийся у перуанцев во время испанского завоевания. Они “рисовали картинки, изображающие их грехи, с которыми шли к исповеди, а также изображали каждую из десяти заповедей особым образом и использовали цифры, чтобы подсчитать случаи нарушения этих заповедей. Монах считал, что символические изображения инков были более грубыми и несовершенными, чем ацтекские. Он признавал, что обычно они пользовались кипу, но, что достаточно странно для того века, не мог удержаться от предположения, что братья Десяти Затерянных Племен были посланы в древнее Перу, дабы заставить перуанцев поклоняться Яхве, этому крючконосому мстительному старику, вера в которого, под другими небесами, утверждалась огнем, мечом, мором и волнами “осанна”.
Являлись ли виденные Хилбаром рукописи теми немногими, которым удалось ускользнуть от внимания фанатичного Инки Пачакути Шестого, или то были реликты другой, намного более древней цивилизации? Пока хоть один такой манускрипт не будет явлен свету, этот вопрос останется неразрешенным. Мы не знаем —• пока что, однако, подобно автору этой книги, кто-то может иметь свое собственное обоснованное мнение.
Фон Чуди в своей книге “Antiquedades Peruanas” (Вена, 1851 г.) выдвинул предположение о происхож-
дении этих древних племен. Даже не осознавая всей важности своей идеи, он писал:
“Исследования, проведенные среди индейцев племени паньос (живущих в пампасах Сакраменто, на берегу Рио-Укайли), дали основания предполагать, что в их манускриптах говорилось об истории некоего народа, пришедшего с севера или востока в горы Укайли, и о том, что этот народ принес знание письменности, и что он представлял собой остатки какой-то древней цивилизации”.
Доказательств тому, что культура майя проникала так далеко на юг и, через горные цепи Анд, в древнее Перу, нет. Но поскольку фон Чуди ничего не знал о существовании надписей в мертвых городах Бразилии (хотя уже тогда их копии существовали в старой королевской библиотеке и Рио-де-Жанейро), он, естественно, не мог связать эту древнюю цивилизацию с атлантической Бразилией.
Может быть, узнать больше о распространении некоторых из исчезнувших южноамериканских цивилизаций можно в густых и опасных джунглях Республики Гаити и граничащей с ней Доминиканской Республики. В последней, за горами Сантьяго, в регионе, известном ныне даже менее, чем в XV столетии нашей эры, Бартоло-ме Колумб обнаружил странные, довольно глубокие золотодобывающие шахты. Лейденский профессор Георг Харниус, голландец, в своей работе “De Originibus Ame-ricanis” говорил:
“На Гаити существуют удивительные шахты, в которых, как решил Бартоломе Колумб, добывали золото приплывшие туда слуги Соломона. Об этом он писал так; “Я нашел в Эспаньоле пещеру, очень глубокую и очень древнюю, откуда, как говорят, добывал золото сам Соломон. Глубина этой древней пещеры, или штольни— 16 тысяч футов. Есть свидетельства тому, что когда-то на этот остров приезжали люди для добычи металлов. А ведь так во все времена поступали финикийцы, да и те же испанцы. Потому что эти шахты были вырыты не гаитянами, которым вообще незнакомы металлы, шахты и золотые жилы. А свое золото они добывают из рек”.
Бартоломе Колумб, в то время бывший аделантадо (предводителем отряда солдат) Сан-Доминго, предпринял путешествие к этим древним шахтам. В его отряде было несколько шахтеров. Местные жители говорили,
что шахты' находятся в 60 испанских лигах от города Исабелла. Когда Бартоломе добрался туда, несомненная древность этих разработок поразила его воображение. Он выяснил, что шахты разбросаны по площади более шести квадратных миль. Шахтеры, просеяв землю в нескольких местах этих рудников, утверждали, что обнаружили в почве столь высокое содержание золота, что один рабочий мог бы “за день набрать до шести драхм золота. Было это на пятый день мартовских ид, в 1495 году”, — говорит Петер Мартир. (Поскольку те шахты давно затерялись, позабытые, в непроходимых джунглях, какому-нибудь золотоискателю в доминиканской глуши может улыбнуться удача.)
Мой друг, капитан Джон Крейдж (бывший шефом полиции во время оккупации Гаити) говорил, что один американец — солдат морской пехоты, был единственным известным ему человеком, который побывал вблизи этих золотых рудников.
Петер Мартир, или Педро Мартир де Ангьера, упоминал о древних произведениях искусства, найденных на этом древнем острове пиратов. Сам он скончался в 1526 году в Гранаде, в Испании.
Сент-Мери в своей книге “Description de la partie francaise de St. Dominigue” говорит о камне, найденном в горах Гуанаминто, на Гаити, на котором были высечены странные, неизвестные буквы. Эта находка была сделана в 1787 году. “В этих горах, так же, как и на близлежащих островах, есть огромные рукотворные пещеры (гроты). Они украшены скульптурами, напоминающими азиатские изображения Луны — Каурау, обычно сопровождаемые двумя идолами чемис”, — писал известный американский аббат Брассер де Бурбур.; А 3. Hay, написавший чертовски скучную книжку под названием “История кациков Гаити”, добавлял, что у гаитянских карибов не было преданий, в которых рассказывалось бы о древних шахтерах и строителях этих памятников.
1 Эти доисторические золотые рудники могут находиться за все еще не исследованными горами Сиабо^ на территории современной Доминиканской Республики, однако, судя по некоторым картам конца XVII века, Петер Мартир, или Бартоломе Колумб, глубоко ошибались, утверждая, что Монтанья де Сибаос, где предположительно находились эти шахты, расположены в 60 кастильских лигах от Исабеллы (де Торрес). Чтобы пройти такое расстояние, .солдаты Колумба должны были бы идти довольно извилистым путем. В настоящее время археологи могут сделать немало изумительных открытий в этой “терра инкогнита”. — Автор.
“На этих скалах —этих каменных стенах огромной высоты и протяженности, а то и прямо на земле вырезаны грубые знаки. В далеком прошлом эту страну населяли люди другой расы, носители другой, более развитой культуры. Индейцы же нынешней эпохи, должно быть, только потом пришли на смену этому народу, уничтоженному временем или восстаниями. Но откуда взялось это, прежнее население? Было ли оно коренным? Ученые пока только гадают над этими вопросами, неясными и запутанными”.
Необычные пещеры были также обнаружены конкистадорами в Эспаньоле, или Сан-Доминго. Одна из них, названная Уанабайна, находилась на земле кацика Ма-чинеча и была объектом поклонения местных жителей. Она “была украшена различными рисунками. У входа паломников встречали два разных идола земес (чемис, или земес — это идолы древних Антильских островов)”.~ В 1799—1803 годах француз Мишель-Этьен Декутильу, путешественник и натуралист, автор “Voyages d'un na-turaliste en Gaiti”, нашел похожие гаито-доминиканские пещеры в Дубеде, в горах рядом с Порт-о-Пренс, и в Дубу, у Кап Франсэ.
“Это природные впадины, свет в которые попадает сверху. Внутри находится множество идолов, высеченных из камня, покрытых резьбой и вделанных в скалу. Их формы грубы и причудливы — это жабы с головами на концах лап, чудовищные скрюченные человеческие фигуры, сужающиеся в виде конуса и увенчанные круглым набалдашником, черепахи, змеи и другие животные”.
'•' Мой хороший друг, доктор Прайс-Марс, сенатор и президент историко-географического общества Гаити, любезно предоставил мне копию одной очень интересной брошюры, озаглавленной “История доколумбовского Гаити” и изданной гаитянскими авторитетами во время третьего конгресса Карибов. В этом цветном буклете представлено несколько поразительных фотографий, сделанных на этом острове находок: остатков статуй, бе-тил (изображения или гробницы божества), стел. Они принадлежали неизвестному народу неизвестного времени, расе,-не знавшей железа. Подобно населению Атлантической Бразилии, они, по всей видимости, жили в ге-лиолите и обладали весьма продвинутой культурой. Судя по статуям, несколько тысяч лет назад здесь сосуществовали две расы — белая и черная. Одна из найден-
ных там каменных голов представляет собой скульптурную погребальную маску белого мужчины другая — белой женщины атлантического типа. Там есть также интересная голова (маска) чернокожей женщины из полированного гранита, сильно пострадавшая от времени, которая удивительно напоминает очертаниями и особым' головным убором очаровательную терракотовую головку негритянской “венеры”, найденную в Британской Нигерии (и ныне хранящуюся во дворце туземного правителя Ифе, где ей поклоняются, как богине, как, вероятно, некогда поклонялись этой похожей головке древнеатлан-тического Гаити). Нигерийская головка была высечена скульптором очень древней развитой черной цивилизации Африки, и высечена с высоким художественным мастерством!
Фробениус, связывавший эту древнюю культуру Западной Африки с Атлантидой, был, вероятно, прав. Если бы он видел эту похожую головку с Гаити, он бы также вспомнил, что в Атлантиде, в империи и ее колониях, бок о бок сосуществовали белая, черная и красная расы.
Судя по иллюстрациям брошюры, можно также прийти к выводу, что на этом странном острове, даже за многие столетия до того, как французы и испанцы завезли в Эспаньолу негров-рабов, существовала некромантия и черная магия, типа культа буду. Кто может поручиться, что эти культы не попали туда с общей родины — Атлантиды?
Существуют также чрезвычайно древние петроглифы интересного типа — закрученного, напоминающие каменные надписи Колумбии. И те, и друпие пока сбивают археологов с толку. • ,
Да, тень великой Атлантиды пала и на Гаити—Доминику!
Глава VII АТЛАНТИЧЕСКИЕ ПОДЗЕМЕЛЬЯ ИНКОВ
И в Мексике, и в суровых и пустынных нагорьях Анд, в Перу и на тех дорогах, которыми шли конкистадоры в Потоси и Аргентину, путешественник может увидеть, особенно в сумерках, странное свечение, называемое “ла лус дель динеро” — “свет денег”. Это такой феномен, которому современная наука пока не находит объяснения. В самом деле, похоже, что ни один европейский физик никогда о нем не слышал. Это явление можно наблюдать в тот час, когда неверные сумерки окутывают уединенную тропу, идущую через горные цепи и унылые плоскогорья из древнего Куско.
Конечно, европеец или американец, выезжающий из этого древнего города печальных воспоминаний, воспримет все прелести такого пути, только будучи в должном настроении и расположении духа. И все же это явление — вовсе не субъективная иллюзия, существующая лишь в сознании одного путника, только что покинувшего меланхолическое обиталище привидений, где призраки заносчивых испанских идальго с неистовыми, мрачными взорами бродят в бледном свете луны по площадям и темным улицам, мимо резных ворот, украшенных гербами с мифическими зверями, стоящими на задних лапах. (И все же ни кастильский или эстрема-дурский солдат, закованный в броню и длинную кольчугу, с мушкетом, изрыгающим пламя, ни хладнокровный монах-садиет, греющийся вблизи своего пылающего аутодафе — никто не мог вырвать у кротких инков с задумчивыми глазами тайны их похороненных кладов!)
Когда трясешься на лошадином хребте или идешь по любому из этих старых испанских золотых путей, ведущих от шахт к портам побережья, будь то в Перу или Аргентине, за каким-нибудь поворотом холодной каменистой тропы — повсюду можно встретить кладоискателя — индейца или метиса, или даже белого. И этот человек будет клясться, что в уединенном каньоне, чуть в стороне от древнего золотого пути, однажды вечером, когда солнце только закатилось в свою океанскую колыбель, за неприступными стенами горных цепей, и звезды загорелись в глубокой небесной синеве, он увидел стран-
ное беловатое или бледно-зеленое свечение, колеблющееся над каменистой землей.
“Эта ла лус дель динеро, сеньор”, — скажет он. — “Это — свет денег”. И укажет, где, по его мнению, скрывается “тападас” — тайник с драгоценностями, спрятанными в земле!
Колониальная испанская дорога от Потоси до Туку-мана сплошь изрыта ямами — там, где целые поколения кладоискателей пытались найти “тападас”. В некоторых из этих “тападас” может храниться золото роялистов или церковные драгоценности, зарытые в те времена, когда монархистская армия отступала перед легионами Симона Боливара “Либерадора” — Освободителя. В сумерках или в темноте эти загадочные огни могут скользить, подобно змее, вдоль дороги. А иной раз они стоят на месте, будто колонны древнего инкского храма Солнца, или принимают форму каких-то тропических деревьев. Искатели “тападас” отмечают такое место вешкой и ожидают наступления нового дня, предаваясь веселью в теплой компании. Они пьют вино, распевают песни, танцуют фанданго — но ни один из –них, будь то метис или чистокровный индеец, и не подумает заниматься поисками клада в темноте. Ведь всем известно, что в ночные часы вокруг клада околачивается пропасть демонов! Ни за какие сокровища мира никто не решится потревожить злых духов мрака, стерегущих клады на высоких плоскогорьях этой “терра фриа” — холодной земли.
“Си, сеньор, аста маньяна — до завтра! А завтра мы вернемся и будем охотиться за золотом там, где горел свет денег!”
Мне доводилось слышать предположение, что этот свет появляется вследствие выделения газов, такого же, возможно, как и в случае с загадочным ns-Фаро де Ката-тумба” — “Маяком Кататумбы” в заливе Маракаибо — нефтяном районе Венесуэлы. Может быть, это и так, а может, и нет. Некоторые считают это явление сходным с “блуждающими огоньками”, которые частенько появлялись сотню лет назад близ неосушенных топей и болот Англии. Один мой знакомый — старый слепой калека, сам переболевший “золотой лихорадкой”, клялся, что этот “лус дель динеро” — не что иное, как радиоактивное излучение зарытого в землю золота. Но ведь радиоактивность обычно не связана с распадом стабильных атомов, таких, как атомы золота. Лучше сказать, что эта загад“ ка пока остается неразгаданной.
Мой старый друг, инженер, племянник епископа Ба-та-и-Уэллса, провел много лет своей полной приключений жизни в Аргентине и Мексике. Он рассказывал:
“Мне принадлежала одна золотая шахта в Южной Америке, которую я нашел по слабому синевато-белому свечению, исходившему из земли. Я стал копать на том месте и наткнулся на очень богатый слой кварцевой породы, лежавший всего лишь в дюйме от поверхности почвы. Я всегда находил металл, копая там, где в сумерках виднелись огоньки. Пеоны и индейцы боятся этого явления и обходят далеко стороной . Если бы не страх перед сверхъестественным, по этой примете могло бы быть найдено намного больше сокровищ. Он всегда просто потрясал меня, этот “лус дель динеро”. Он напоминает горение спирта — с синими языками пламени. Он виден издалека, и индейцы и “гризеры” (презрительное прозвище мексиканцев или латиноамериканцев испанского или португальского происхождения) клялись мне, что свечение распространяется над всей той площадью, которую занимает под землей металл. Однажды, будучи в Мексике, я снимал одну старую гасиенду, в которой, как сказала мне старуха-индеанка, виднелся “свет денег”. Я обыскал все, что мог, — и стены, и пол, но не нашел ничего. А человек, поселившийся там после меня, нашел в кровле полный горшок золотых дукатов”.
Вот так — и никакого колдовства. Неверное мерцание “света денег” всегда говорит о существовании удивительного, таинственного клада. То могут быть сокровища последнего, убитого испанцами императора инков, Атауальпы, которые, как утверждали испанские хронисты и историки, .представляли собой 600—650 тонн золота и драгоценностей на сумму 3, 4 миллиона золотых — “епесос де оро”! (Если мы даже возьмем более умеренную цифру — хотя бы 300 тонн, считая эти сокровища обычным золотом и не учитывая их антикварной ценности, и примем стоимость золота как 7,1 фунта за троянскую унцию (как перед второй мировой войной), то в 1938 году такой клад стоил бы около 147 миллионов фунтов, или 835 миллионов долларов…) И все же есть все основания верить, что эти несметные сокровища, как сказал один инкский сановник Беналказару завоевателю Кито, — всего лишь как одно зернышко против урожая целого поля по сравнению с другим, очень древним кладом, о котором я расскажу в этой главе.
“Хенте десенте” — знать староиспанского происхождения, занимающая ныне все административные посты в Лиме и Ла-Пасе, могла бы оказывать большее содействие предприимчивым “гринго” из Нью-Йорка и Лондона в поисках этих невероятных инкских сокровищ, если бы не опасалась бдительности индейцев кечуа, все еще помнящих об убитом Инке, императоре Солнца. Они могут поднять восстание при первой же попытке подобных изысканий. Эти угнетенные индейцы, теперь уже мало похожие на тех инков, которых можно увидеть на картинах в старой церкви Св. Анны (расположенной неподалеку от меланхолического Куско), мечтают о том дне, когда они, ведомые своими вновь воплотившимися предками, увидят, что Колесо описало полный круг, и былая слава древней империи инков опять воссияла на западе Южно-Американского континента.
В преданиях кечуа говорится о том, что утерянные сокровища инков лежат в густых лесах или в глубине одиноких горных озер, там, откуда постоянно нависающие тени убираются к себе в преисподнюю лишь ненадолго в тот час, когда почти вертикальные лучи полуденного солнца касаются глубоких сонных вод и проникают в неизведанные пещеры. А “сезамом” к этим пещерам служат загадочные иероглифы, ключом к которым владеет лишь один потомок Инки в каждом поколении. Быть может, полученный лучик пробивается и в странные подземелья, высеченные тысячелетия назад неизвестной высокоцивилизованной расой Южной Америки в те далекие времена, когда перуанцы были всего лишь жалкими дикарями-кочевниками, скитавшимися в горах, или, возможно, обитали на каком-нибудь ныне затонувшем тихоокеанском континенте, –С которого им еще предстояло добраться до Америки. *
“Если б собрать все золото, зарытое –в Перу, невозможно было бы даже оценить его — столь велико его количество. А то, что досталось испанским конкистадорам, нельзя даже сравнивать с тем, что осталось. Индейцы говорят: сокровища спрятаны так надежно, что даже мы сами не знаем, где именно!”
Так говорили перуанцы Сиезе де Леону, солдату-священнику, спустя 15 лет после завоевания Перу. Однако они не сочли нужным добавить, что некоторые из них все же знали и ревностно охраняли эту великую тайну. Сие-за де Леон добавляет:
“В 1598 году на протяжении восьми месяцев в Севи-
лью были отправлены на трех кораблях 35 миллионов золотом и серебром”.
А златоуст Лассо (Гарсильясо де ла Вега) говорил, что величайшее из сокровищ мира будто растворилось в воздухе, несмотря на всю хитрость и все злодейства помешанных на золоте авантюристов, несмотря на всю изобретательность жесточайших головорезов из всех, когда-либо ступавших на эту землю, на все болезни и бедствия, порожденные войнами. Поистине, солнечный бог отомстил за смерть кроткого и благородного Инки алчным и фанатичным садистам из Кастилии, Эстрема-дуры и Арагона. Их потомков в этих землях далекой Испании ожидали болото безработицы и повальная нищета. Их пища стала столь скудна, что какой-нибудь кабальеро, желавший сделать подарок сеньорите, королеве своего сердца, или благородной девушке — “дон-сельи онрада”, — преподносил ей копченый окорок или большой ароматный пирог с каплуном, или кусок говядины вместо оправленной в драгоценности миниатюры или букета цветов (которые, в конце концов, не могли успокоить завываний голодного желудка) — и тогда его называли благородным рыцарем. Что же касается простого люда старой Испании — что могло ожидать его, когда самые ценные богатства древней Америки перетекли в Севилью и Мадрид? Какой-нибудь изголодавшийся мальчишка считал, что ему крупно повезло, если его нанимали переносить тяжести наравне со взрослыми “эспортильеро” — носильщиками. Посредством этого тяжкого труда он зарабатывал сольдо — монету, которой едва хватало, чтобы утолить голод тарелкой монастырского супа. Да, Испанию постигло удивительно ироническое возмездие за то, что ее бандиты-конкистадоры и фанатичные черные монахи разрушили древнюю цивилизацию, страну, в которой не было ни единого голодного, раздетого или бездомного, и где золото служило только для украшения, а не являлось средством обмена. Давайте же приподнимем занавес этой исторической драмы.
И сегодня в Кахамарке вам покажут ту самую комнату, которую Инке Атауальпе пришлось наполнить золотом в качестве выкупа. Там была куча золотых украшений, насыпанная на высоту вытянутой вверх руки Инки и на ширину его разведенных в сторону рук. Конкистадоры не особенно стеснялись, прикидывая, сколько может стоить свобода его величества Инки! Простейший
подсчет показывает, что в этой комнате могло поместиться золота на сумму около 500 миллионов долларов, или, скажем, 100 миллионов фунтов. Конкистадоры не любили драгоценностей. Камни надоели им, ибо они нашли в этой перуанской империи так много чудесных изумрудов, жемчуга, бирюзы и алмазов чистой воды, что все эти побрякушки уже не стоили и ломаного гроша. Предпочитались золотые слитки — пока они не стали столь общеупотребительны, что любой солдат охотнее взял бы вместо них кастильского жеребца, кварту вина или пару башмаков.
Дон Франсиско Писарро, “губернатор и маркиз Перу”, обвел ярко-красной линией стены этой сокровищницы Аладдина или Али-Бабы, имевшей 40 футов в ширину и 20 в длину, которую Инка обещал наполнить золотом по эту отметку. Красная черта проходила на высоте 9 футов над каменным полом… Испанские солдаты срывали золотые пластины, которыми были обшиты стены королевского дворца в Куско, и золотые кровельные трубы, шириной в ярд (91,44 см) и длиной 20 футов каждая, которые шли вокруг всей крыши дворца, словно корона. Солдаты добрались и до золотых труб, по которым с горных ледников поступала чистая вода, питавшая пять красивейших фонтанов в чудесном парке храма Солнца. Местные златокузнецы целый месяц переплавляли золото из храма Куско в слитки, каждый из которых сегодня стоил бы около 5 миллионов фунтов, или 25 миллионов долларов. Ювелирная работа некоторых золотых изделий была так изысканна, что даже грубый бандит Писарро сохранил несколько из них, чтобы отправить в Испанию, ко дво-
РУ-
Подобно всем завоевателям мира, кастильцы и эст-ремадурцы не забывали и о других своих желаниях, и после тяжкого сражения каждый солдат желал поразвлечься.
Эти бравые воины так же ревностно поклонялись Венере, как и золотым ослиным ушам Мидаса. В одной очень редкой книге, изданной во Франкфурте-на-Рейне через 66 лет после завоевания Перу, я нашел занятный очерк, или, скорее, пикантную зарисовку. (Книжка эта — латинская история Америки, но образ мыслей ее автора вряд ли вызвал бы одобрение позднейших испанских историков!) Вот что произошло после знаменательной победы над воинством Инки под стенами древ-
него Куско. Испанцы ели и спали всю ночь, сколько влезет, ибо в сражении они держались, как израелиты в изголодавшихся войсках Давидовых. А утром они отправились в селение, лежащее в миле от их лагеря в Каха-марке. По дороге им попались Императорские открытые бани, в которых плескалось множество красивых обнаженных индеанок… В тексте есть картинка: бородатые кастильцы плюхаются в воду и волокут расслабленных женщин в ближайшие кусты. Этих женщин, вместе со всеми другими, изнасилованными в лагере Инки, было, в общей сложности (если верить этому старому и не слишком сдержанному испанскому хронисту) не менее пяти тысяч! Увы, судя по записям этого историка-латиниста, Венера, Бахус и Мидас редко отдыхали в том 1533 году в умирающей империи Перу!
Когда плененного Атауальпу доставили к Писарро, у императора Инков на шее было великолепное ожерелье из огромных ярких изумрудов. Эти камни разожгли безумную алчность конкистадоров. Сиеза де Леон писал:
“Если бы испанцы, войдя в Куско, не вершили непотребных деяний, если бы они не столь скоро выказали свою жестокость, убив Атауальпу, можно только догадываться, сколько больших кораблей потребовалось бы, чтобы перевезти в Испанию те сокровища, которые ныне погребены в недрах земли и останутся там навеки, потому что те, кто зарыл их, уже мертвы”.
Писарро сразу же отправил в Куско трех разведчиков, и эти солдаты-конкистадоры привезли обратно, в лагерь испанцев в Кахамарке, много золота. Каждый конный солдат получил свою долю, составлявшую ровно 8,8 тысячи старинных золотых монет (“кастильянос де оро”) и 362 марки серебра (мера драгоценных металлов, приблизительно равная 250 граммам). Инфантерия получила вдвое меньше. Сразу же после такого дележа начал действовать большой игровой салун, в котором игра шла днем и ночью — игра, подобно которой мир еще не видывал!
Джон Гэррис в своей “Моральной Истории Испанских Вест-Индий (Лондон, 1705 г.)” так ярко описал эти события, будто сам был их свидетелем — и это двумя сотнями лет позднее! “Долги выплачивались золотыми слитками, и ни один испанец не возражал, если кредитор требовал двойной уплаты. Ничто не было так дешево, так общедоступно и не доставалось так легко, как
золото и серебро. Лист бумаги шел за десять золотых кастильянос”.
Трое разведчиков Писарро привезли, в числе прочего, сокровища, похищенные ими из храма Солнца в древнем Куско. Они захватили огромное количество золотых и серебряных сосудов, под тяжестью которых сгибались и потели две сотни носильщиков-индейцев. Только для того, чтобы поднять один такой сосуд, требовалось двенадцать человек, а когда в лагерь испанцев был доставлен величественный и массивный золотой трон Инки, Писарро, верно, почувствовал себя так, как Надир-шах в середине XVIII века, ворвавшийся на заседание Дивана в старинном тронном зале Моголов в Дели и увезший в Иран огромный трон с золотыми павлинами.
Королева Инков, как говорилось в услышанном мною в Перу предании кечуа, предложила за освобождение своего мужа наполнить золотом комнату на высоту вытянутой руки до заката третьего дня. Она выполнила свое обещание, но Писарро не сдержал слова. Пораженный великолепием собранных сокровищ, он заявил: “Я не выпущу Инку, но убью его, если ты не скажешь, откуда все эти сокровища”. Писарро слышал, продолжает это же местное предание, что у Инки была секретная неисчерпаемая золотая шахта или огромное загадочное хранилище, находящееся в обширном подземном туннеле, тянущемся на много миль под имперскими владениями Инки. Там хранились богатства страны.
Несчастная королева взмолилась об отсрочке, а сама тем временем отправилась посоветоваться с оракулом жрецов Солнца. Во время жертвоприношения верховный жрец велел ей заглянуть в Черное зеркало.1
1 Это, очевидно, был инкский эквивалент уньюня или аняня, о котором писал знаменитый британский путешественник, сэр де Бертон. Это было закопченное магическое зеркало, особым образом подготовленное. Его клали на ладони ребенка или девственницы и заглядывали в него. При этом происходило расширение нормального сознания. “Это — искусство поиска спрятанных сокровищ, практикуемое йогами, саньясинами и другими посвященными”, — писал Бертон. Из других источников можно узнать, что черное зеркало изготовлялось в провинции Агра, а также в Тибете и Китае. Брассер де Бурбур, знаменитый путешественник и знаток истории Центральной Америки (где он когда-то был священником — а именно в Чиапасе, провинции Мексики), писал об одном местном историке, который утверждал, что предки древних юкатанских киче принесли черное зеркале в Центральную Америку из Древнего Египта. Перуанские солнцепоклонники, видимо, знали об этом. Когда нспан-
Она посмотрела и, содрогнувшись, увидела судьбу своего мужа, которую невозможно было изменить, несмотря на то, будет или нет отдано золото конкистадорам и бандитам-католикам. Потрясенная, охваченная ужасом королева приказала, чтобы вход в огромный туннель — каменная дверь в скале — был замурован, что и было сделано под руководством верховного жреца. Само ущелье, где находился вход, было накрепко закрыто и спрятано — его доверху засыпали обломками скальной породы, когда уровень этой насыпи сравнялся с уровнем земли, ее замаскировали зеленой травой и кустами, так что все стало выглядеть, как естественный горный луг, и не было никакого признака, что в том месте была какая-нибудь расселина. Испанцы остались ни с чем, тайна же туннеля была известна только чистокровным индейцам по рождению — инкам-кечуа. Но никогда не знали ее метисы или полукровки, ибо считалось, что им нельзя доверять подобных знаний.
(Позже я приведу любопытное продолжение этого
рассказа.)
Когда наступил роковой день, Инка попросил вывести его наружу, чтобы он смог увидеть комету, огромную, зловеще-зеленую, пересекающую перуанские небеса. Это было июльским или августовским днем 1533 года. Знаменитый монах-доминиканец, фанатичный садист Вальверде, который в своей “Святейшей инквизиции” стремился затопить кровью и слезами всю Европу, Азию и Америку в придачу, предложил задушить Инку. Что и было сделано — ради спасения души злосчастного императора — после того> как он был окрещен. Ему сказали, что таким образом он сможет избежать публичного сожжения заживо на площади Куско. Потом была отслужена заупокойная месса, за которой последовали торжественные похороны, с пением погребальных песен, с воплями, возносящимися к жестоким небесам. Гонсало и Франсиско Писарро, одетые в траурные одежды, тоже находились в храме среди скорбящих подданных. Было ли то всего лишь лицемерие, или они и в самом деле ис-
ские конкистадоры высадились в Центральной Америке, вождь киче пщиказал своим жрецам посоветоваться с зеркалом, чтобы узнать судьбу своего народа. И в этом зеркале отразилось все настоящее и будущее. Очевидно, в данном случае нормальное сознание переступало границы сущего и могло заглянуть в четвертое или пятое измерение, где все пространство растянуто во времени, и где прошлое, настоящее и будущее — все едино.
пытывали нечто вроде угрызений совести или раскаяния? Кто может заглянуть в темные глубины душ этих жестоких, суровых и бесстрашных людей, бывших ревностными христианами-католиками, отважными первопроходцами и в то же время негодяями, не останавливавшимися ни перед чем, чтобы раздобыть золото?
Теодор де Бри в 1596 году описывал Винсенте де “Балле Верде” (ироническая игра слов — “valle verde” означает “зеленая долина” по-испански. — прим. пер.). Вот он приближается к Инке среди смятенной толпы индейцев… В руках у него крест и католический требник, или, “как некоторые говорят, Библия”… На гравюре тоже изображен нарушивший слово Писарро и Инка, которого он приказывает задушить “своим черномазым”. Писарро отвергает совет нескольких кастильских капитанов отправить Инку в Испанию “кайзеру Карлосу Пятому, не слушает людей, говорящих ему, что испанец не должен пачкать своих рук кровью беззащитного человека, короля к тому же”… В честь мертвого императора Писарро облачился в траур и распорядился насчет погребальной церемонии”. Золото и серебро, доставленное в Кахамарку индейцами, было взвешено. Было там 26 тысяч фунтов чистого серебра, золота на 3.600.500 кас-тильянос, которые испанцы называли “песо”. Они выделили королю Испании, Карлосу V, пятую часть (400 тысяч песо), что означает, что господина короля надули при дележке! Каждый конкистадор получил 8,9 тысячи золотых песо и 185 фунтов серебра, девятнадцать капитанов — по 30—40 тысяч золотых песо, тогда как брат Франсиско Писарро — Эрнандо — получил пятую часть всех сокровищ. В самом деле, как мудро замечает де Бри: “Варварское убийство этого вождя,* Инки, не осталось безнаказанным, так как впоследствии те, кто составил заговор против него, сами погибли жестокой смертью”. Можно добавить также, что в следующем столетии испанский “Совет по Индиям” в Севилье ни одному человеку не разрешал выезжать из Севильи на каком-либо направляющемся к “Индиям” галеоне, до тех пор, пока он не представит письменного свидетельства о том, что не является родственником Писарро или Аль-магро.
Конечно, ни один испанский король или римский император не мог бы допустить вероломного убийства иностранной особы королевской крови, которая должна была почитаться священной, правила ли она, как пола*
тину огромного размера, обильно инкрустированную изумрудами — весьма крупными, превосходного качества камнями, и другими драгоценностями. Лучи восходящего солнца, проникая в храм, падали прямо на это “лицо” и отражались отовсюду — от стен и от потолка. Золотыми были и карнизы, и широкий фриз, опоясывавший весь храм!
Дон Марсио Серра де Легисамо, последний из завоевателей древнего Перу, говорил о “детище” этого “солнца” в предисловии к своему завещанию, которое он составлял в Куско 18 сентября 1589 года.
“У меня было изображение солнца, сделанное из золота, которое инки хранили в Доме Солнца в Куско, и которое теперь находится в монастыре Св. Доминика. Я думаю, что оно стоит не меньше двух тысяч песо. Поскольку я умираю в бедности, имея много детей, я молю Его Католическое и Королевское величество, нашего господина Фелипе, эль рей (короля), сжалиться над ними, и, может быть, Господь помилует мою душу”.
Легисамо проиграл это маленькое “солнце” вечером того же дня, когда заполучил его. “Он проиграл свое солнце до рассвета” — как сказал о нем монах брат Акоста. Но это легисамово “солнце” — золотой диск с выгравированным на нем ликом, был всего лишь крышкой от большого, полого внутри камня в наружной стене храма, куда народ совершал возлияния чичи (перебродившего маисового пива) на фестивале Райми (название это, кстати, напоминает и бога солнца Древнего Египта, Ра).
По обе стороны изображения Великого Солнца помещались набальзамированные тела тринадцати Инков, в золотых креслах, стоявших на золотых же помостах. В этих креслах сидели они и при жизни. Оскорбленные индейцы поспешили спрятать эти священные мумии вместе с остатками сокровищ, и только через 26 лет жадный и неутомимый конкистадор Поло де Ондегардо наткнулся на останки трех королей и двух королев (последние ранее находились в подобном же храме Луны). Со всех мумий, конечно же, сорвали все их драгоценности, а их самих растерзали в клочья святотатственные руки ненасытных охотников за сокровищами.
В том же 1533 году вместе с королевскими мумиями была зарыта в землю огромная, в натуральный рост, золотая статуя Инки Уайна Капака (предпоследнего пра-
вителя империи. — Прим. пер.), и только один человек знал тайну этого клада, и он, опять-таки, не мЪг быть ни испанцем, ни метисом-полукровкой.
В 1550 году перуанцы честно сказали Педро Сьеза де Леону: “Если христиане не нашли сокровищ Инки, то это потому, что даже мы не знаем места, где они спрятаны”. Но если бы, пор ла Сантиссима Вирхун (ради Пресвятой Богородицы), нашелся бы хоть один человек, признавшийся, что ему хоть что-то известно об одном подобном кладе, эль виррей испытал бы такое доброе, католическое, горячее желание спасти его душу, отягченную проклятой памятью о спрятанном золоте, что подпалил бы его огоньком, поджарил в масле и завершил бы все замечательным костром на открытой площади Куско или Лимы. Пока тайна не будет открыта аудиенсии! В то колоритное время никто не смел и думать хвастаться знанием такого рода вещей или пытаться провести жадных кастильских офицеров в призрачные золотые сады Инки — если, конечно, не желал выбрать более обычный способ самоубийства. Подобные сведения лучше было держать при себе, находясь вдали от правосудия и аль-гвасилов старой Испании! Если бы эль виррей или аде-лантадо (предводитель отряда конкистадоров. — Прим, пер.) признали, что кто-то слишком зачастил в водегас (погреба) и посадас (трактиры) и болтает с приятелями о том, где можно купить гасиенду, они отправили бы этого человека к сеньору коррехидору (судье), и засадили бы в карсель (за решетку), чтобы выяснить причину его непомерного благосостояния и впредь избавить его от такого зла.
В архивах Куско я видел старый пожелтевший пергамент, весь изъеденный насекомыми (что обычно для тех мест), написанный неким Филипе де Помаресом. Он рассказывает романтическую историю о тайном хранилище Инков, полном сокровищ, своим великолепием и разнообразием напоминавших “Тысячу и одну ночь”. Оно находилось где-то в (или под) древней крепости Куско, стоящей на холме Саксауаман. Карлос Инка, потомок императора Инки, женился на испанской даме, которую звали донья Мария Эскивель. Она считала его недостаточно честолюбивым, чтобы жить “как положено”, и чтобы содержать ее так, как она заслуживала по своему происхождению, или по его королевскому происхождению.
“Ты можешь называть себя Инкой — господином, или
идальго — но все равно останешься всего лишь нищим индейцем”, жужжала эта милая дама.
Карлос, не умевший управлять своей курочкой так, как советовали старые испанские идальго, или прусский император Вильгельм Второй — то есть, как петух в курятнике, пас себе своих овьедос (овечек) и альпака и не помышлял ни о каком золоте. Но его жена каким-то образом узнала, что ему известно, где спрятаны огромные сокровища. Она донимала беднягу Карлоса день и ночь, до тех пор, пока он, в надежде обрести покой, не согласился провести ее (с завязанными глазами, конечно) туда, куда она хотела.
Под холодным светом звезд, когда все вокруг спало и ни одно невидимое око не следило за ними, он повел ее в патио (двор) старой гасиенды, взял за плечи, повернул трижды вокруг оси (несмотря на то, что она всячески сопротивлялась и угрожала подать в суд за насилие). Затем, считая, что она достаточно дезориентирована, он повел ее вниз, в тайное хранилище или склеп. Когда он снял повязку с глаз доньи Марии, та просто онемела. Она стояла на пыльном каменном полу древней пещеры, заваленной золотыми и серебряными слитками, удивительными драгоценностями и храмовыми украшениями. Вдоль стен стояли отлитые из чистого золота статуи давно усопших королей инков. Среди них виднелось золотое изображение Солнца, которому древние инки придавали большое значение. Были там и изумительные творения перуанских златокузнецов — золотые, украшенные драгоценными камнями деревья и цветы, сделанные специально для садов острова Пуна в северной части империи (современный залив Гуаякиль), куда Инки удалялись,, чтобы послушать меланхолическую музыку прибоя…
Дон Карлос был хранителем секрета, и он должен был передать его своему преемнику. В 1870 году господин Сквайер, уполномоченный Соединенных Штатов в Перу, заявил: “Если та секретная камера, в которую попала Мария Эскивель, до сих пор не была найдена и разграблена, так это вовсе не потому, что мало копали. Трех сотен лет вполне достаточно для того, чтобы покончить со всякими вымыслами насчет несметных сокровищ, хранящихся под стенами Куско. И все же триста лет более или менее непрерывных раскопок не охладили полностью рвения искателей тападас, или зарытых сокровищ”.
Перу — это очень древняя страна. Тот, кто поживет там хоть бы недолго, вскоре глубоко проникнется мисти-
ческим духом, витающим над этой древней землей. Вероятно, некоторые индейцы-кечуа до сих пор сохранили подсознательное восприятие циклического принципа жизни: то, что было, повторится снова, когда “колесо” опишет полный круг, и угасающая искра разгорится с новой силой. Древняя слава возродится, а люди снова будут играть ту же роль, что уже когда-то была сыграна другими… Кьен сабе? — Кто знает? — говорит кроткий перуанец с задумчивыми глазами. Он знает, что, несмотря на политическую революцию, совершившуюся более столетия назад под предводительством Симона Боливара, его страной все еще правят потомки первых испанцев. И потому тайна несметных сокровищ бережно хранится индейцами Перу.
В 1925 году Тито Куси Тиккапато (которого мы вспоминали выше), потомок Инки, живший в старом Куско, рассказывал, что однажды ночью ему было видение. Он увидел золотые, в натуральный рост, статуи инкских императоров Солнца, которые были зарыты, возможно, под холмом Гуанакаури, неподалеку от Куско.
Дон Хосе Эусебио де Льяно Сапата писал в Лиме в 1760 году во времена Карла Третьего, короля Испании:
“Здесь, в Америке, люди, которые пытаются при помощи колдовства или лозы отыскивать спрятанные сокровища, предстают перед трибуналом Священной Инквизиции. Я видел в Лиме несколько аутодафе, где жестоко наказывали тех, кто вовлекал и других в это зловредное занятие”.
Сапата приводит описание великолепных находок, сделанных как в его время, так и ранее, в XVII столетии:
“Вскоре после завоевания были найдены золото и платина, стоившие более 8000 тысяч песо. Их закопал в землю последний касик Пасманги — Чимо-Капак, который также был правителем Пайты и Тумбеса, столица которого— Трухильо. В другом энтьерро (кладе), найденном Эскобаром Корчуэло и его компаньеро в четверти лиги от Трухильо, было золота на 600 тысяч песо. А Го-мара говорил об одном испанце, который нашел в узка (могильнике) золотую пластину, которую продал за 50 тысяч кастельянос де оро (золотых). Более того, в самом конце прошлого XVII века в долине Лате, находящейся под юрисдикцией Лимы, Франсиско де Лоренсана нашел большой, зарытый в землю кувшин с золотом (гран тина-ха де оро), вместимостью около 2,5 галлона; Он купил
это место, где нашел клад, и назвал своим именем пост“ роенную им гасиенду и свое поместье. В наши дни в Лиме ходят слухи, что Алферес Хосе де Сурсо нашел в пуэбло (деревне) Магдалены, что в полумиле от Куско, сокровище большой ценности. Все это очень похоже на правду. Сурсо, родившийся в Лиме от бедных родителей, в молодости был солдатом инфантерии. Впоследствии он осел в том самом пуэбло, и стал богатым торговцем. После своей смерти в 1754 году он оставил 200 тысяч песо, которые нажил менее чем за десять лет, так что предположения об источнике его богатства не столь уж невероятны”.
У меня есть старая испанская карта, составленная одним миссионером-иезуитом в 1800 году. Это “Плано Обиспадо дель Куско” (“План Епископата Куско”). На нем изображена дорога, идущая от озера Титикака через загадочную реку — каньон Уатанаи по бесплодному нагромождению гор, где мрачные скалистые стены поднимаются из ревущих потоков.
И теперь полны опасностей пути через этот малоисследованный регион, где инки на протяжении более чем 80 лет после убийства их последнего императора сопротивлялись испанскому проникновению. Когда пробираешься по извивающимся ущельям и взбираешься на утесы, за тобой может следить притаившийся за скалами воин. И пусть твои ослики тащат всего лишь какие-нибудь древние кости, старинную посуду или другие артефакты древней культуры, ничто не помешает невидимой руке столкнуть на узкую тропинку тяжелый валун. В этом диком и суровом краю слух о продвижении путешественников разносится почти с быстротой радио. А чуть ниже, на западных склонах великих гор, всегда свирепствуют бандидос (бандиты).
Столь же опасна дорога к древнеинкским развалинам, ныне заросшим лесом, которые находятся высоко в горах близ верхних притоков Рио-Эне, примерно в 150 милях от Серро-де-Паско (куда можно добраться из Лимы поездом). Несколько лет назад один одичавший и полубезумный белый путешественник, умиравший в какой-то грязной дыре за верфью Кальяо, рассказывал об этих загадочных сооружениях инков:
“…Стены там обиты золотом. Однажды я подошел очень близко к ним. Только индейцы серрано проникают в те монтанья (горы), где находится этот город. Они сра-
зу убивают любого пришельца, лишь завидят его… Они стреляют метко, сеньор…”
Да, чудеса и небылицы, словно заснеженные Кордильеры, громоздящиеся друг на друга, в конце концов заставляют поверить в существование несметных сокровищ, превосходящих все виденные доныне. История, проникнутая странным, неземным духом, напоминающем о древности этой земли, произошла в печальные времена падения великой цивилизации, в 1533 году, когда последняя королева инков покончила с собой в отчаянии от судьбы своей страны и от убийства царственного супруга. Последние надежды древнего народа пропали, как солнце, спустившееся за пики голубых туманных Анд. Об этом народе полный раскаяния эль конкистадор дон Марсио Серра де Легисамо так писал в 1509 году:
“Перуанским инкам, и мужчинам и женщинам, так чужды были преступления и правонарушения, что индеец, имевший дома сотню тысяч песо, оставлял дверь открытой, просто кладя небольшую палочку поверх входа в знак того, что хозяина нет дома. И никто не мог войти туда и что-нибудь унести. Когда они узнали, что мы запираем свои двери на замок, то предположили, что мы делаем это потому, что боимся их. Они не могли поверить, что кто-то может украсть имущество другого. И вот, когда они обнаружили, что среди нас есть воры и люди, способные совратить их дочерей, они стали презирать нас. А теперь они встали на путь, противный Богу, беря с нас пример во всем. И местные жители, никогда не совершавшие зла, стали людьми, которые совсем или почти совсем не делают добра… Но я делаю все, что могу, чтобы облегчить свою душу…”
Где-то около 1844 года одного престарелого католического священника позвали, чтобы он исповедовал умирающего индейца-кечуа (прямого потомка перуанского Инка). Это — любопытное продолжение той истории со спрятанными подземельями, которую я рассказывал выше.
“Склони свое ухо к моим устам, тайта (отец), — сказал умирающий индеец, чье лицо было изборождено морщинами, словно древний пергамент. — Я хочу сказать нечто, не предназначенное для чужих ушей”. И он рассказал о тайне лабиринтов и удивительных туннелей, принадлежавших временам, много более древним, чем Императоры Солнца инков. Ненарушаемая тайна исповеди не позволяла священнику передавать кому-либо
этот рассказ под страхом адского огня. Вероятно, он на-., всегда остался бы тайной, если бы не некий зловещий итальянец, с которым этот священник столкнулся по пути в Лиму. Этот итальянец с гипнотическим взглядом очень темных, пронзительных глаз беседовал со стариком, который, не подумав, обронил намек об очень древних спрятанных сокровищах. Зловещий же джентльмен, утверждавший, что он родом из Неаполя, сумел каким-то образом загипнотизировать священника (который был местным кечуа), и заставил его рассказать историю, которую тот узнал на исповеди от умирающего крестьянина-перуанца. Последний говорил, что этот секрет известен многим чистокровным индейцам-кечуа, потомкам древних инков, но метисы-полукровки, считающиеся ненадежными, не знают о нем. “Тайта, — говорил умирающий, — я открою тебе то, чего не знает ни один белый, будь то испанец, американец или англичанин”.
Старый священник добавил также, что около 1830 года слухи о таинственном туннеле, полном сокровищ, каким-то образом достигли ушей перуанских властей, которые послали разведчиков, чтобы отыскать спрятанный вход. Эти лазутчики представлялись учеными и археологами, но так надежно хранился секрет подземелий, что они воротились в Лиму и Ла-Пас несолоно хлебавши.
Между 1848 и 1850 годами по Перу путешествовала госпожа Елена Петровна Блаватская, известный русско-американский мистик. Тогда эти края, как, возможно, и ныне, кишели разбойниками. Перуанцы, встретившиеся с ней на горной дороге в Андах, рассказали ей легенду о древних кладах, а в Лиме — довольно неожиданно — ей удалось повстречаться с тем самым итальянцем, который при помощи гипноза заставил старика священника нарушить тайну исповеди. Итальянец рассказал, как после этого он отправился туда, где, как он полагал, находится вход в “пещеру Аладдина” и загадочный лабиринт древних королей, которых видел Геродот на озере Моурис, на западном Ниле.
“Однако у меня не было ни денег, ни времени для того, чтобы самостоятельно провести расследование, но я надеюсь сделать это когда-нибудь позже”, — добавил итальянец.
Сама госпожа Блаватская проехала на юг от Лимы до Арики (которая тогда еще не являлась частью Северного Чили), что недалеко от границы Перу. Это было примерно через год после того, как она услышала более
или менее похожие истории из уст совершенно независимых друг от друга людей в разных частях Перу.
“Мы достигли Арики незадолго до захода солнца. В одном месте, на пустынном берегу, нас поразил вид одной громадной скалы, почти вертикальной, стоящей в скорбном одиночестве вдали от Андских хребтов. Когда последние лучи заходящего солнца упали на эту скалу, то при помощи обычного театрального бинокля можно было различить какие-то иероглифы, высеченные на поверхности вулканической породы.
Когда Куско был столицей древнего Перу, в нем был храм Солнца, славящийся своим великолепием. Кровля его состояла из толстых золотых пластин, и стены были покрыты тем же драгоценным металлом. На западной стене строители храма оставили отверстие, устроенное таким образом, что солнечные лучи, попадая в него, проникали в неф и в святилище. Разбегаясь по храму, будто золотые нити, от одной сверкающей точки до другой, лучи освещали все стены, падая на мрачных идолов и обнаруживая загадочные знаки, невидимые в иное время”.
Госпожа Блаватская не упоминает об одном любопытном факте, который был обнаружен только в одной, очень старой рукописной хронике времен завоевания. В храме Солнца был некий загадочный белый камень, который инки называли Иуракруну, совмещавший, очевидно, функции оракула и магического кристалла, в каком возникают образы и видения. Некоторым образом он напоминает Урим и Туммим и сверкающую нагрудную пластину верховного жреца древнеиудейского храма, заимствованные, по-видимому, Моисеем у древнеегипетской богини правды Тхмеи (идентичной греческой Фемиде)' с подобной пластиной на груди. “Воспитанные” Писарро монахи сочли своим долгом уничтожить этот мистический камень, на который также падали лучи восходящего солнца сквозь упомянутое отверстие. Монахи утверждали, что этот камень причиняет большой вред новообращенным христианам, “эспантадолос кон лас экстреньяс Круэльдадес ке алгунос пердиан ла Вида” (“пугая их такими жестокостями, что некоторые испускали дух”). В один прекрасный день святые отцы решили уничтожить белый камень…
“Сперва они прочитали молитвы вместе с индейцами, потом вокруг “дома Солнца” (“Каса-дель-Сол”) и белого камня (“пиедра бланка”)' положили кучи хвороста и подожгли в нескольких местах, чтобы прежде изгнать не-
чистую силу. Когда огонь разгорелся, послышался громкий крик и ужасное завывание, и его приписали дьяволу (“эль демонио”), которого изгоняла наша святая матерь-церковь”.
Возможно, какие-нибудь жрецы храма Солнца в Куско могли хранить великую тайну происхождения, истории и назначения удивительных лабиринтов — туннелей древнего Перу — и другие тайны древней расы. Императоры Солнца, которым служили эти жрецы, были людьми особенного типа, непохожего на простых кечуа, которых и теперь можно встретить на тропах Анд. В старой колониальной церкви св. Анны, на севере Куско, можно увидеть картины, изображающие инков, людей королевского достоинства, гораздо более светлокожих, столь же царственных, как любой фараон Древнего Египта. Их жреческую аристократию тоже составляли люди с высоким лбом, носом с легкой горбинкой, тонким ртом, крепким подбородком — с утонченным и умным лицом, исполненным величия и спокойствия.
Госпожа Блаватская говорит, что узнать секрет туннелей и найти в них вход можно, только разгадав мистические знаки, невидимые до тех пор, пока на них не упадут под определенным углом солнечные лучи — в определенное время дня (как и в храме Солнца древнего Куско).
Один из входов в туннель находился, да и сейчас, верно, находится, неподалеку от древнего Куско, но он “очень хорошо замаскирован”. Этот тайный ход ведет прямо к великому “подземелью”, которое тянется от Куско до Лимы, на расстоянии “дневного перелета ворона”, около 380 миль! Потом гигантский туннель поворачивает на юг и разветвляется на 900 миль в окружности под современной Боливией! В определенной точке туннель пересекает королевскую гробницу, в которой находится ловушка для грабителей могил, устроенная по тому же принципу, как в склепах фараонов Древнего Египта. Древние инженеры инков (?) создали хитро устроенные двери, состоящие из двух огромных глыб резного камня, которые могли поворачиваться и смыкаться так плотно, что в месте стыка не было заметно ни малейшей щели. О местонахождении этой “ловушки” можно было узнать, только прочитав тайные знаки, начертанные на стенах королевского подземного мавзолея, ключом к которым обладали лишь немногие избранные. (Говорят, что каста этих посвященных не вымерла и доныне).
Одна из таких вращающихся глыб закрывает южный вход ветви туннеля, идущего в Лиму. Другие двери скрывают южный вход в большой туннель с боливийского конца. Этот боливийский (теперь находится на территории Чили) коридор, идущий на юг, проходит через Тара-наку и Кобихо. Потом он, должно быть, поворачивает на восток, проходит под горами и пересекает загадочную пустыню Атакаму. Между прочим, проводимые в этой пустыне раскопки всегда давали очень интересные результаты. Даже в конце XVII века здесь можно было встретить шайки пиратов, говоривших на пяти языках, которые оставили множество заплесневевших и выцветших зашифрованных документов. Эти рукописи были найдены в 1934 году в Сантьяго, и в них рассказывалось о кладе, который пираты закопали в таинственной пустыне.
0|1|2|3|