Стихи - Фотография - Проза - Уфология - О себе - Фотоальбом - Новости - Контакты -

Главная   Назад

В.Ф. Аристов Валерий Никитич Демин В.Н. Назаров Загадки русского междуречья

0|1|2|3|4|5|6|7|

Здесь, однако, имеется один весьма существенный нюанс. Вряд ли архаичное представление деления Мира на Добро и Зло воспринято древними славянами от пророка Мани или проповедников его учения. Скорее всего, дуалистическое видение наших предков и прапредков – наследство иных времен, общей индоевропейской, арийской и гиперборейской культур. Древнерусское устное народное творчество (включая и приведенный текст Голубиной книги) насквозь пронизано дуальным мировоззрением, то есть представлением о Вселенной как арене борьбы Добра со Злом. Русская волшебная сказка – наиболее архаичный пласт данного жанра устного народного творчества – выступает особенно наглядным носителем немудреной и жизненно важной истины: «Добро всегда побеждает зло». С детства усваиваемая оптимистическая сказочная концовка: «Стали они жить‑поживать да добра наживать» – изначально многозначна. Помянутое здесь добро – это не только богатство и достаток, но также и добро в его прямом, нравственном смысле, которое необходимо беречь, преумножать и щедро одаривать им окружающих.

Другая, не менее важная, пара этических категорий, пронизывающих от самых глубин русскую житейскую философию, – понятия «радость» – «горе». Эта пара имеет особенно стойкую традицию в русской культуре: от архаичной поэзии плачей и причитаний – через древнерусскую «Повесть о Горе‑Злочастии» – к удивительному полубиографическому трактату К.Э. Циолковского «Горе и гений». Но гораздо большее значение имела категория «радости», согревающая сердца и пробуждающая надежду на новую счастливую жизнь. Этимологически она сопряжена с понятием «рай» и уходит своими корнями в самые недосягаемые глубины индоевропейского прошлого. В санскрите «rаj» означает 1) «блестеть», «сверкать»; 2) «появляться»; 3) «быть во главе…»; 4) «царствовать». Отсюда «rаjan» – «царь», «раджа», «повелитель», «господин» (санскритское «j» читается, как и английское, «дж», поэтому и по‑русски «rаjan» звучит в точном соответствии с первоисточником – «раджа». Однако по своей древнейшей арийско‑гиперборейской первооснове слова «рай», «радость», «раджа‑царь» идентичны. Сюда же примыкает большая группа понятий, связанных с одним из первоначальных смыслов санскритского слова «rаj» – «блестеть», «сверкать». Это и русская «радуга», и целое гнездо латинских лексем, так или иначе раскрывающих процесс распространения света: «radio» – «испускать лучи»; «radiosus» – «лучистый», «лучезарный»; «radius» – «луч»; «radiаtio» – «сияние», «блеск»; «radiаtus» – «лучезарный», «сияющий», «озаренный». Интернациональный характер этих слов привел к появлению в русском языке терминов «радиус», «радио», «радий» – и все в конечном счете из единого лексического (индоевропейского и ностратического) первоисточника.

В древнерусском языке сохранилось еще одно архаичное название рая – «ирий» («вырий»), ассоциировавшееся у наших пращуров с теплыми странами, куда осенью улетали птицы. Отсюда же и женское имя Ирина: в русский обиход оно попало через византийскую православную традицию (по‑гречески «eirзnз» значит «мир»). Однако в древнеиндийском языке также имеются созвучные лексемы: «irв» – «освежение» (кроме того, так звали одну из небесных дев‑ап‑сар, которая стала супругой первопредка Кашьяпы); «iriтa» – «ручей», «родник», «ключ»; «irin» – «неистовый» и т. д. Думается, в далеком прошлом, в условиях существования и развития этнолингвистической и социокультурной общности, когда нынешних разграничений между народами и языками вообще не существовало, все эти лексемы входили в общее смысловое гнездо.

* * *

Из глубокой древности пришли и перешли к нам не только нравственные принципы и устои, но также и космическое мировосприятие и мироощущение. В далеком прошлом Вселенная представлялась нашим предкам большим небесным домом, ассоциируясь со словом «вселение». Так полагали, к примеру, выдающийся русский мифолог, собиратель и исследователь фольклора Александр Николаевич Афанасьев (1826 – 1871), а также историк и публицист Афанасий Прокофьевич Щапов (1831 – 1876), имея в виду обживание жилища и вселение под родной кров. Этнографы и фольклористы подтвердили это мнение. В одной из записей знаменитого русского мифологического компендиума под названием «Голубиная книга», сделанной Н.Е. Ончуковым, слово «Вселенная» звучит как «Поселенная». В величальных песнях‑колядках (осколках древних празднеств в честь языческого Солнцебога Колы‑Коляды) хозяин дома именуется Красным Солнышком, хозяйка – Светлой Луной (Месяцем), а их дети – частыми звездочками. Тем самым вся семья и дом, где она живет, как бы уподобляются части Вселенной.

Вселенское мироощущение впитывается русскими чуть ли не с молоком матери. Каждый хотел бы родиться под счастливой звездой. Всю жизнь в нашей душе звучит древний оберег‑заклинание, ставший впоследствии словами известного романса: «Гори, гори, моя звезда…» Гаснет она – обрывается нить жизни, и человек умирает. А.Н. Афанасьев отмечал:

«Каждый человек получил на небе свою звезду, с падением которой прекращается его существование; если же, с одной стороны, смерть означалась падением звезды, то, с другой, – рождение младенца должно было означаться появлением или возжением новой звезды, как это засвидетельствовано преданиями индоевропейских народов. В Пермской губернии поселяне убеждены, что на небе столько же звезд, сколько на земле людей…»

Фольклор как закодированная в устойчивых образах и сюжетах родовая коллективная память народа дает сотни и тысячи образцов космичного отношения к миру. В народе полагали, что судьба каждого человека записана в «звездную книгу», имеет неотвратимую небесно‑космическую предопределенность, что распространялось также и на семейно‑брачные отношения. «Звезды ясные, сойдите в чашу брачную», – пелось в архаичной русской свадебной песне. Считалось, что жених и невеста предназначаются друг другу в супруги небесно‑космической судьбой: именно от ее имени образованы слова «суженый», «суженая», имевшие магическое значение. В народных заговорах и заклинаниях, многие из которых восходят к общеиндоевропейским и доиндоевропейским мифологическим представлениям, содержатся обращения к высшим космическим силам, дневному и ночным светилам, утренним и вечерним зорям, а произносивший магическое заклинание объявлял себя облаченным в небесный свет и «обтыченным» частыми звездами.

Космическое мироощущение не могло не сказаться и на неповторимых чертах народного характера. Необъятные просторы русской земли, распахнутость звездного неба, постоянная устремленность к открытию новых земель и вообще всего нового сделали русского человека особенно восприимчивым и предрасположенным к миру космических явлений. Именно данные обстоятельства позволили одному из главных русских космистов Николаю Федоровичу Федорову (1829 – 1903) говорить о том, что ширью русской земли порождается ширь русской души, а российский простор служит естественным переходом к простору космического пространства, этого нового поприща для великого подвига русского народа.

Сходные мысли формулировал один из теоретиков евразийского движения Петр Николаевич Савицкий (1895 – 1968). Он считал, что психический уклад русского народа обусловлен неразрывной, органической связью его жизни и быта с русской природой, ее широтой и «материковым» размахом и отсюда соответственно – безграничность национального сознания, которое для европеизированного взгляда зачастую кажется отсутствием патриотизма европейского типа. Русский традиционализм, имеющий евразийское происхождение, совсем особенный. Он характеризуется верностью своей евразийской стихии и покоится на уверенности в ее силе и окончательном торжестве. Он допускает самые рискованные опыты и бурные взрывы стихии, в которых за пустой трескотней революционной фразеологии ощутимы старые кочевнические (мы бы сказали – миграционные) инстинкты. «Он и ценит традицию, как родственный ему туранец, определенный и примитивный, и остро ощущает ее относительность, и ненавидит ее деспотические границы, как другой его близкий родственник – иранец. Он до наивности прост и элементарен, как Л. Толстой, и вместе с тем сложен, изощрен и диалектичен, как Достоевский, и еще – хотя и редко – гармоничен, как Пушкин или Хомяков».

После введения христианства на Руси чудом уцелевшие архаичные, во многом даже доиндоевропейские предания сильно христианизировались. Древнее дуалистическое мировоззрение раскололось, и языческий бог, носитель добра, превратился в библейского, а его партнер‑космотворец, носитель зла, – в сатану. Однако канва первоначального сюжета, корни которого теряются в глубине тысячелетий, сохранилась. Нетронутыми оказались, к примеру, образы первотворцов‑птиц и первичного мирового океана:

«По досюльному Окиян‑морю плавало два гоголя: один бел гоголь, а другой черен гоголь. И тыми двумя гоголями плавали сам Господь Вседержитель и Сатана. По Божьему повелению, по Богородицыну благословлению, Сатана выздыул со дня моря горсть земли. Из той горсти Господь‑то сотворил ровные места и путистые поля, а Сатана наделал непроходимых пропастей, щильев и высоких гор. И ударил Господь молотком в камень и создал силы небесные; ударил Сатана в камень молотком и создал свое воинство. И пошла между воинствами великая война…»

Даже в краткой версии древнерусского мифа (известны фольклорные записи более развернутые и менее христианизированные) отчетливо просматриваются три пласта: самый близкий по времени – библейский; несколько отдаленный – индоиранский (дуальное разделение на две непримиримые космические силы Добра и Зла) и, наконец, самый древний – доиндоевропейский, общий многим народам всех континентов (космотворящая птица, достающая со дна Первозданного океана горсть или щепотку земли).

Роль Моря, Океана (или, как у русских, нераздельного Моря‑Окияна) в народных космогонических представлениях чрезвычайно велика. Существует бесчисленное количество вариаций на эту тему. У прибрежных и островных народов данный космогонический аспект многократно усилен. На передний план выходят «водяные персонажи» – рыбы, морские животные, другие существа, включая гигантских змей, драконов и т. п. Сюда же относятся и представители земноводных – лягушки. У многих народов они считаются волшебными, таинственными существами (достаточно вспомнить русскую Царевну‑Лягушку). На Русском Севере лягушка вообще почиталась как домашняя покровительница. Одновременно она считалась хозяйкой дождя, откуда дожившее до наших дней поверье: если убить лягушку или жабу, непременно пойдет дождь. В севернорусском народном мировоззрении существовало стойкое убеждение, что в лягушек превратились люди, утонувшие во время всемирного потопа. Такие легенды, в частности, записаны фольклористами в Архангельской и Вологодской областях. Известный карельский археолог и этнограф Анатолий Павлович Журавлев открыл и описал древнее языческое святилище Пегрем (на берегу Онежского озера), культовую основу которого представляет гигантская каменная лягушка, вытесанная из полутораметрового валуна, окруженного сорока девятью плитами.

У некоторых народов России лягушка несет прямую космогоническую нагрузку, – например, в мифологии коми. Здесь широко распространено предание о сотворении мира, согласно которому первоначально не было ни земли, ни неба, а лишь одно болото (коррелят Мирового океана). Ни зверей никаких, ни птиц, ни человека в те стародавние времена тоже не было. Солнце и Луна также отсутствовали, хотя было светло как днем. Однажды вылезли из болота две лягушки. После ряда мифологических перипетий одна из них превратилась в злого драконоподобного духа Омоля, другая – в доброго Бога Ена. Одновременно сотворены звери и одна красивая женщина. Из‑за обладания ею между Омолем и Еном началась война. Ен, добрый Бог, решил сотворить Небо, и на этой космической арене произошла решающая битва между воронами Омоля и голубями Ена. Первоначально Омоль чуть не победил. Он истребил всех голубей Ена, кроме одного. Он‑то и помог Владыке Неба сотворить землю из кусочка тины. Заодно созданы моря и океаны. Омоль низвергнут в преисподнюю, а Ен сделался властелином мира и остался жить на небе с красавицей женой. Она родила близнецов, мальчика и девочку, и от них произошли все остальные люди.

В русской народной космогонической традиции отзвуки древних, еще доарийских представлений однозначно просматриваются и в уже упоминавшейся выше Голубиной книге. Ее образ (точнее даже, символ), неизбывной творческой силы и воистину космического звучания сокрыт в самом первофун‑даменте русской культуры. Здесь все богатство видимого мира истолковывается как части некого космического Божества:

Белый свет от сердца его.

Красно солнце от лица его,

Светел месяц от очей его,

Часты звезды от речей его…

Другой вариант Голубиной книги (всего их известно около тридцати) имеет следующее продолжение (с учетом христианизированной «правки»):

Ночи темные от дум Господних

Зори утренни от очей Господних,

Ветры буйные от Свята Духа.

Дробен дождик от слез Христа,

Наши помыслы от облац небесных,

У нас мир‑народ от Адамия,

Кости крепкие от камени,

Телеса наши от сырой земли,

Кровь‑руда наша от черна моря.

Сходные космогонические мотивы обнаруживаются и в других индоевропейских мифологических картинах мира. Например, в древнескандинавских преданиях о происхождении Космоса из частей первопредка Имира. Имир – гигантский вселенский великан, из его расчлененных частей создан весь мир (понятие «мир» как раз и содержится в имени Имир).

Вопрос об устройстве мироздания всегда неотделим от вопроса о его происхождении. Человека во все времена волновало, откуда взялся этот мир и каковы основные этапы его становления. По‑научному такие идеи именуются космогонией (учением о происхождении Космоса), в отличие от космологии (науки о строении Вселенной), – хотя в нынешнем ее понимании космология включает проблемы космогонии, причем как важнейшую составную часть. В донаучном прошлом вопрос о начале начал (как, впрочем, и о грядущем конце) относился к тайному эзотерическому знанию. В представлении различных народов конкретная картина эволюции Вселенной рисовалась по‑разному. Но по аналогии с жизненными процессами здесь обязательно присутствовал момент рождения, а в перспективе со страхом ожидалась неизбежная смерть.

Первый вопрос, который при этом неизбежно возникает: когда все это произошло? Долгое время для значительной части населения планеты на него существовал однозначный ответ: в 5508 году до рождества Христова. Дата «сотворения мира» рассчитана по библейским источникам и узаконена авторитетом церкви. До Петровских реформ Россия жила по ветхозаветному летосчислению. Любые события русской истории происходили в пересчете на условную дату «сотворения мира»: Ледовое побоище – 6750 год, Куликовская битва – 6888 год и т. д. Если считать от 2002 года, начальная точка и человеческой истории, и истории самого мира – 7510 год. Маловато по нынешним меркам! Однако в прошлом сомневаться в вышеназванной дате представлялось опасным. Вопрос: «Что было до того, как Бог сотворил мир?» – считался крамольным, и на него даже выработан устрашающий ответ: «Бог заготавливал розги, чтобы было чем сечь тех, кто задает подобные вопросы».

Канонические концепции сотворения Вселенной и Человека – христианско‑иудаистическая (изложенная в книгах Ветхого завета), мусульманская, буддийская и др. – возникли на совершенно определенной стадии общественного развития. Первоначально в русле тех или иных культур сосуществовали или противоборствовали различные космогонические концепции. Так, в русле древнеегипетской мифологической традиции существовали по меньшей мере четыре космогонические картины (в зависимости от того, какой жреческий клан доминировал в идеологической подпитке египетского общества и где на данном историческом отрезке времени находился религиозный центр страны или столица государства): гелиопольская, мемфисская, гермопольская, фиванская. Хотя цельных мифологических компендиумов от тех времен не сохранилось (а возможно, таковых вообще не было), по культовым текстам на камне или на уцелевших папирусах удалось реконструировать все основные версии происхождения Вселенной, какими они виделись древним египтянам в разные периоды существования Нильской цивилизации.

Не менее показательными в плане плюралистичности мифологии являются и ведийские космогонические представления. В Ведах и других священных книгах Древней Индии содержатся различные ответы на один и тот же сакраментальный вопрос – как родился этот мир во всем его богатстве и многообразии. Наиболее древняя версия – рождение Вселенной и Богов из золотого Космического яйца. Древность данной мифологемы объясняется очень просто: точно такой же сюжет встречается в космогонических мифах других очень разных и далеко отстоящих друг от друга в пространстве и во времени культур, распространенных буквально на всех континентах Земли. В русском народном мировоззрении и традициях отголоски этого древнейшего представления о первичном Космическом яйце сохранились в бесхитростной сказке о Курочке Рябе и ее Золотом яичке, а также в архаичном обычае весеннего крашения и расписывания яиц, впоследствии перешедшем в пасхальный обряд.

Русский фольклор как закодированное в символическо‑образной форме архаичное знание сохранил в виде простеньких мифологем и другие космогонические мотивы. Еще знаменитый английский этнограф и историк культуры Эдуард Бернетт Тайлор (1832 – 1917) в своем классическом труде «Первобытная культура» обращал внимание на то, что известная русская сказка «Волк и семеро козлят» (а также ее эквиваленты у других народов) содержит осколки и мифологемы древнего космического мировоззрения: под «волком» понимались темные силы хаоса, поглощавшие во время затмения Солнце, Луну и блуждающие небесные светила (так в старину именовались семь наблюдаемых невооруженным глазом планет), в их сказочно‑символическом обличье и выступали «козлята», которых проглатывал «волк», а затем (добровольно или по принуждению) выпускал на волю.

У русских следы такого древнейшего отождествления прослеживаются также и в архаичной загадке‑поговорке, где темная ночь отождествлена с волком: «Пришел волк (темная ночь. – В. Д.) – весь народ умолк; взлетел ясен‑сокол (Солнце. – В. Д.) – весь народ пошел!» Следы такого древнего космического мировоззрения и древнеарийских верований обнаруживаются даже в незамысловатой детской игре «Гуси‑лебеди и волк», где последний олицетворяет темную ночь, пытающуюся настичь и поглотить светлые солнечные дни – гусей‑лебедей. Не исключено, что в далеком индоевропейском прошлом дожившая до нашего времени детская забава с беготней представляла собой серьезное ритуальное игрище, в котором участвовали языческие жрецы и их паства.

Общеиндоевропейская корневая основа, закрепившаяся в древнескандинавском имени Имир, сохранилась в современном русском слове «имя», а также в глаголе «иметь». Этот корень содержится в имени древнеиранского первочеловека Йимы. По иранским преданиям, Йима – создатель мировой цивилизации, спасший человечество от потопа, обрушившегося на Землю после жесточайшей зимы. При Йиме в подвластных ему странах восцарил «золотой век», красочно описанный Фирдоуси в «Шахнаме». Но в конце жизненного пути Йиму, как и великана Имира, ждало расчленение: он был распилен пополам собственным братом‑близнецом.

Впоследствии популярный сюжет общемирового фольклора проник в русские «отреченные книги» – апокрифы – и стал известен под названием «Вопросы, от скольких частей создан был Адам». Здесь Первочеловек рисуется по аналогии с Голубиной книгой, но как бы с обратным знаком: тело – от земли, кости – от камней, очи – от моря, мысли – от ангельского полета, дыхание – от ветра, разум – от облака небесного (Небо – в древнерусском миропонимании синоним Космоса), кровь – от солнечной росы. Впрочем, с точки зрения единства Макро – и Микрокосма – центральной идеи всего русского космизма – направленность вектора «Человек – Вселенная» не имеет принципиального значения. Важна преемственность идей в общенаучном процессе осмысления Мира и места в нем рода людского. В данном смысле весьма знаменательно, что именно на русский апокриф об Адаме (равно, как и на Голубиную книгу) опирались Павел Александрович Флоренский (1882 – 1937) и Лев Платонович Карсавин (1882 – 1952) при углубленном обосновании оригинальной концепции русского космизма о первичности Микрокосма в его соотношении с Макрокосмом.

Древнерусское космическое мировоззрение уходит своими корнями в древнеарийские культурные традиции, общие для многих современных евразийских народов. Для русского человека Небо и Земля парные – хотя и антиномичные – категории. В великорусских заклинаниях – самом глубинном пласте народной идеологии – встречаются прямые обращения к древним верховным Божествам – вершителям мира и судеб людей: «Небо Отец! Мать Земля!» Каких‑либо систематизированных сводов архаичной славянорусской мифологии (за исключением сильно христианизированной Голубиной книги) до наших дней не сохранилось. Однако, согласно изысканиям и выводам русской мифологической школы, по народным представлениям Небо‑супруг изливал мужское семя в виде дождя на Землю‑супругу, оплодотворяя своей космической потенцией все сущее и обеспечивая плодоношение растений, животных, людей. Подобные представления бытовали и у других индоевропейских народов, так как происходили из общего мифологического источника. По Плутарху, у эллинов Уран‑Небо мужского рода именно по той причине, что его семя изливается дождем и оплодотворяет Гею‑Землю. (В поэтической форме этот космический апофеоз восславил Вергилий в «Георгиках».) В стародавние времена ту же цель преследовал и магический весенний обряд – оплодотворения жены на вспаханном поле: он имитировал космическое соитие Земли и Неба.

Русское народное мировоззрение насквозь космично. Это прекрасно понимал и замечательно сформулировал Сергей Есенин в программном эссе «Ключи Марии»: «Изба простолюдина – это символ понятий и отношений к миру, выработанных еще до него его отцами и предками, которые неосязаемый и далекий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов. Вот потому‑то в наших песнях и сказках мир слова так похож на какой‑то вечно светящийся Фавор, где всякое движение живет, преображаясь. Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок – небесному своду, а матица – Млечному Пути. Философический план помогает нам через такой порядок разобрать машину речи почти до мельчайших винтиков».

Сохранилось и легендарное имя первого астронома на территории России. По представлениям русских ученых книжников, зафиксированным в популярном апокрифе, кратко именуемом «Откровение Мефодия Патарского», первым звездочтецом и носителем «острономейной мудрости» был Мунт, четвертый сын Ноя (Библия такого не знает), который после потопа поселился в северных полуночных странах, на территории нынешней России: «Мунт живяше на полуношной стране, и прият дар много и милость от Бога и мудрость острономейную обрете». Составил же «сию книгу острономию» Мунт вопреки предостережениям Архангела Михаила, бросив вызов Божьему посланцу и самим небесам (точно так же как когда‑то поступил Прометей), уравняв тем самым силу человеческого разума с неизведанными силами Вселенной.

Причина практически полного исчезновения данных о космическом миропредставлении языческой эпохи – безжалостное истребление служителями новой религии любых материальных и письменных памятников прежних верований. Лишь жалкие осколки некогда пышного и цветущего языческого мировоззрения уцелели в языке, фольклоре, обрядах, обычаях, художественных навыках и т. п. В беспощадной борьбе с язычеством деревянные идолы сжигались, а каменные дробились на мелкие куски. Однако новая религия вынуждена не только искоренять старую, но и приспосабливаться к ней. Так пережили тысячелетия многие архаичные праздники: Коляда, Масленица, Ярило, Купало, Семик и другие, уходящие корнями в древнейшие пласты общеславянских и общеиндоевропейских ритуалов.

На бытовом уровне космические объекты и явления получают различные, подчас самые невероятные объяснения и наименования. В разных областях России одни и те же созвездия и светила именовались людьми по‑разному. Так, этнографам и лингвистам за последние два века (в основном в дореволюционное время) удалось зафиксировать не менее двадцати названий для Млечного Пути (Гусиная Дорога, Птичий Путь, Дорожные Звезды, Мышиные Тропки, Пояс, Коромысла, Становище и др.); 52 – для Большой Медведицы (Арба, Воз, Волосыня, Волчья звезда, Горбатый Мерин, Кичиги, Ковш, Кола, Колесница, Лось, Ось, Мосеев Палец, Семерка, Телега, Ярмо и др.); 37 – для Плеяд (Бабы, Гнездо, Ключи Петровы, Кочка, Курица‑с‑Цыплятами, Лапоть, Осье Гнездо, Решето, Сито, Стожары, Улей, Утиное Гнездо, Уточка и др.); 21 – для Ориона (Аршинчик, Грабли, Девичьи Зори, Коряга, Петров Крест, Старикова Тросточка, Три Царя и др.); 18 – для Венеры (Блинница, Вечерица, Вечерняя звезда, Зарянка, Утреница, Утренняя звезда, Чигирь‑звезда и др.); 9 – для Полярной звезды (Кол‑звезда, Небесный Кол, Полночная звезда, Полярка, Прикол‑звезда, Северная звезда и др.).

Такой же разнобой у других народов, причем иногда случаются курьезы. Практически у всех народов земли Полярная звезда ассоциируется с Севером. И лишь у одного народа, чеченцев, именуется Южной. Объяснение этому очень простое: если повернуться к Полярной звезде спиной, она показывает дорогу на Юг. Единообразие в астронимах (так по‑научному зовутся наименования космических объектов) наступает лишь с утверждением господства какой‑либо религиозной или научной картины мира. Так, древние славянорусские представления о Вселенной связывали космос с языческой картиной мира. В дальнейшем и вплоть до ХVIII века русские ученые и книжники отдавали преимущество византийской традиции, где планеты назывались по именам древнегреческих Богов: Крон (Сатурн), Зевес (Юпитер), Аррис (Марс), Афродита (Венера), Ермис (Меркурий). После Петровских реформ в России возобладала европейская научная традиция: названия планет, звезд и других космических объектов стали такими, как и сегодня (впрочем, современные астронимы также имеют в основном греко‑римское происхождение).

В древности главным регулятором и унификатором космических вопросов была религия. Жрецы и священнослужители долгое время оставались безраздельными монополистами и в отправлении культа, и в вынесении вердиктов по части «небесных дел». Они были хранителями тайных для непосвященных астрономических знаний, занимались предсказанием и толкованием небесных явлений. Именно такой путь прошли многие «звездные цивилизации» – шумерская, египетская, вавилонская, китайская, индийская, ацтекская, майя, доинкская, инкская и др.

Много несхожего в космических идеях Древности; но много и общего. Казалось бы, что дальше отстоит друг от друга по времени и менталитету, чем русское и древнеегипетское мировоззрения. Но нет, и между ними протянуты невидимые связующие нити. Общее обнаруживается и в имени одного из языческих Солнцебогов (у русских это Хорс, у египтян – Хор или Гор); и в звездах на куполах храмов, только у египтян они размещались на внутренних сводах, а у русских – на внешней стороне. При созерцании подобных рукотворных звезд верующими биение их сердец накладывалось на ритм Вселенной.

Наиболее показательным проявлением общих черт в различных направлениях и временных срезах космического мировоззрения являются представления о Земле и Небе. Небо на протяжении многих веков и тысячелетий вообще выступало синонимом Космоса – и в бытовом, и в философском, и в научном планах. Античные и средневековые космологические трактаты долгое время традиционно именовались «О небе» – по образцу главного труда Аристотеля, посвященного астрономии. Традиция сохранялась на протяжении всей истории развития науки. Классический трактат Иммануила Канта, который увидел свет в 1755 году и дал толчок космогоническим исследованиям на собственно научном уровне, именовался «Всеобщая естественная история и теория неба». А в прошлом веке крупнейший французский ученый и популяризатор науки Камиль Фламмарион (1842 – 1925) озаглавил один из наиболее известных своих астрономических трудов «История неба».

Земля также всегда считалась важнейшим и равноправным партнером Неба. Их брачным союзом, собственно, и порождается Космос во всем его богатстве и разнообразии. У шумерийцев даже существовало неразрывное понятие ан‑ки – Небо – Земля. С момента священного брака Земли и Неба космическая эволюция приобретает упорядоченную направленность, порождая наряду с неисчерпаемым многообразием Вселенной и поколения различных Богов. Последние обычно тотчас вступают в непримиримую и изнурительную борьбу за власть над миром. Современному читателю данная коллизия особенно хорошо знакома по греческой мифологии. Здесь тоже Земля и Небо первоначально выступают как единое целое. Земля‑Гея из себя самой рождает Небо‑Уран и немедленно вступает с ним в космический брак. Результат космической любви не замедливает сказаться: на свет появляется поколение Первобогов‑титанов. Их предводитель Крон оскопляет отца Урана и сам становится властелином мира. Но ненадолго – дети Крона во главе с Зевсом устраивают очередной «дворцовый переворот», захватывают Олимп, а папашу вместе со всей родней низвергают в преисподнюю.

Древнеиндийская космология, покоящаяся на фундаменте общеарийских знаний, обнаруживает знакомую русскому человеку схему мироустройства, наполненную к тому же глубоким философским содержанием. В гимнах Ригведы, других священных книгах космическое Небо олицетворяло женское Божество – Адити. Ее имя дословно означает «бесконечность», символизируя одновременно и бесконечное пространство, и неисчерпаемые потенции дневного света. Мать‑Ади‑ти и находится в эпицентре ведийской космогонии Адити – мать множества Богов, чье собирательное имя – адитьи. Среди них Индра – верховное Божество индоевропейцев, повелитель Вселенной, владыка молнии и грома. Именно с его деяниями связано отделение Земли от Неба. Выпив священного напитка сомы, он вырос до гигантских и настолько устрашающих размеров, что Небо и Земля, охваченные ужасом, разлетелись в противоположные стороны, разлучившись тем самым навеки, а Индра заполнил собой все пространство между ними. Воплощением космической энергии, наполняющей и пронизывающей Вселенную, выступает другое главное Божество индийского пантеона – Шива. Космологические представления народов, населявших Индостан, развивались в русле сосуществования традиционных религий. Наиболее распространенными среди них стали индуизм, буддизм, а после возникновения государства Великих Моголов – ислам. В это время много заимствовано из достижений мусульманских ученых – астрономов. Однако и последние немало почерпнули у своих индийских собратьев. Так, четыре из пяти самобытных индийских трактатов, объединенных в свод под названием «Сиддхант», сохранились до наших дней только благодаря переводу их на арабский язык великим ученым‑мыслителем Средней Азии Абу Рейханом Бируни (973 – 1048/50). Он же обстоятельно и более чем подробно обрисовал астрономические идеи индийских ученых в своем капитальном труде «Индия». Известны и другие сочинения индийских астрономов и космологов. Наиболее популярное из них, «Солнечная доктрина» («Сурья‑сиддханта»), тесно примыкает к мифологической традиции и ведется от имени Солнцебога Сурьи. Он в стихотворной форме повествует о своем собственном движении по небосклону, а также о движении других светил. В этом же трактате излагается ведийская космогония и известное по многим другим источникам учение о времени – четырех югах, каждая из которых длится 1 миллион 80 тысяч лет, а все вместе они составляют великий период бытия махаюгу с общим количеством 4 миллиона 320 тысяч лет (или 12 тысяч божественных лет). Кстати, у красносолнечного арийского божества Сурьи (от его имени, кстати, происходит название красно‑коричневой краски сурика) зафиксировано свыше ста имен и эпитетов.

Индуизм в наибольшей степени связан с древнейшими арийскими и ведийскими корнями, – он воспринял и пантеон древнейших Богов, и традиционные представления о мироустройстве. Мировой Змей Шеша, представления о котором уходят в доиндоевропейскую древность, объемлет собой весь мир. Он бесконечен и потому имеет эпитет Ананта (Бесконечный). Вселенная, которую венчает Мировая Гора, покоится на Черепахе, одном из воплощений Вишну, еще одного важнейшего Бога индуистского пантеона. Модель эта отнюдь не статична. Космос под воздействием Мирового Змея периодически умирает, для того чтобы тотчас народиться и расцвесть вновь. Такая же «пульсирующая» и еще более детализированная модель разработана в буддийской космологии. Она включает три мира – видимый, невидимый и чувствующий (точнее, желающий). Эту космическую иерархию олицетворяют знаменитые буддийские ступы. Их символика такова: пирамида земного мира переходит в перевернутую небесную, вся она бесконечно расширяется и одновременно сходится в Неописуемой точке.

Как нам уже хорошо известно, согласно индоевропейским преданиям, арии, прапредки всех современных индоевропейских народов, мигрировали с Севера после смертоносного климатического катаклизма и неожиданного похолодания. Символом Полярной Отчизны, по древнеарийским и доарийским представлениям, являлась золотая гора Меру. Она возвышалась на Северном полюсе, с подножием из семи небес, где пребывали Небожители и царил «золотой век» (отсюда, кстати, русское «на седьмом небе», то есть в состоянии высшего блаженства). Гора Меру считалась центральной точкой бесконечного Космоса, вокруг нее как мировой оси вращались созвездие Медведицы, Солнце, Луна, планеты и сонмы звезд. Священная гора – обитель всех верховных Богов индоевропейцев. В древнерусских апокрифических текстах вселенская гора прозывалась «столпом в Окияне до небес». Апокриф ХIV века «О всей твари» так и гласит: «В Окияне стоит столп, зовется адамантин. Ему же глава до небеси». В полном соответствии с общемировой традицией вселенская гора здесь поименована алмазной (адамант – алмаз; в конечном счете это коррелят льда: фольклорная стеклянная, хрустальная или алмазная гора означает гору из льда или покрытую льдом).

От доиндоевропейского названия вселенской горы Меру произошло русское слово и понятие «мир» в его главном и первоначальном смысле – «Вселенная» (понятие «Космос» греческого происхождения и в русский обиход вошло сравнительно недавно). Среди них – Митра, один из Солнцебогов, чье имя также произошло от названия горы Меру. Из верований древних ариев культ Митры переместился в религию Ирана, а оттуда заимствован эллинистической и римской культурами. Миротворческая роль Митры заключалась в утверждении согласия между вечно враждующими людьми. Данный смысл впитало и имя Солнцебога, оно так и переводится с авестийского языка – «договор», «согласие». И именно в этом смысле слово «мир», несущее к тому же божественный отпечаток («мир» – дар Бога), вторично попало в русский язык в качестве наследства былой, нерасчлененной этнической, лингвистической и культурной общности пранарода. Но и это еще не все. Космизм священной полярной горы распространялся и на род людской: считалось, например, что позвоночный столб играет в организме человека ту же роль центральной оси, что и гора Меру – во Вселенной, воспроизводя на микрокосмическом уровне все ее функции и закономерности. Отсюда в русском мировоззрении закрепилось еще одно значение понятия «мир» – «народ» («всем миром», «на миру и смерть красна», говорят и поныне). Следующий смысл из общеарийского наследства – слово «мера», означающее «справедливость» и «измерение» (как процесс, результат и единицу), непосредственно калькирующее название горы Меру.

Даже беглый и поверхностный обзор космологических воззрений разных народов Земли дает чрезвычайно пеструю и зачаровывающую картину мироустройства. Если представить, что каждый народ соткал свой ковер представлений о Вселенной, собрать однажды все эти ковры вместе и бросить их на траву, то откроется удивительная вещь: сколько народов – столько Вселенных! Северные и южные, западные и восточные картины Мироздания поражают своей уникальностью, самобытностью и многоцветностью.

Обратимся для сравнения хотя бы к российским эвенкам. Воссозданная усилиями многих поколений космическая панорама жизни этого малочисленного коренного народа Русского Севера приводит к поразительному открытию: эвенки считают себя полноценными детьми Звездного неба, Луны и Солнца, космических родителей всего живого и неживого на земле. Верхний мир (по существу, Космос) имеет многоярусную структуру: там есть свой бескрайний океан, своя земля, своя тайга, своя тундра. Ведет туда своя небесная дорога: через Небесную дыру – Буга Санарин; по‑нашему это Полярная звезда, главный ориентир всех охотников, оленеводов, путешественников и мореплавателей. Верхний космический мир – царство Отца‑Солнца Дылачанкура, хозяина света и тепла. Его жена – Луна Бега, их дети – солнечные лучи; они‑то и светят людям сквозь Небесную дыру берестяными факелами. По‑иному приходит на землю тепло. Всю долгую зиму в своем космическом чуме топит печку Отец‑Солнце и собирает тепло в кожаный мешок, чтобы с приходом весны и лета выпустить его на землю через все то же космическое отверстие в небе.

По представлениям другой северной евразийской народности, ненцев, Вселенная, которую сотворила космическая птица Гагара, состоит из нескольких миров, расположенных по вертикали – один над другим. Всего над Землей – семь небес. К ним прикреплены Солнце, Луна и звезды. Вся эта хитроумная небесная модель медленно вращается над плоской Землей. Высоко в космических сферах живут небесные люди, похожие на земных антиподов – с оленеводческими и охотничьими пристрастиями. Звезды – озера верхнего мира. Когда там тает снег, он падает на землю в виде дождя. Картина мироустройства не только излагалась и запоминалась устно, передаваясь от старших к младшим, от поколения к поколению, но и изображалась в виде символических рисунков. Их создателями и хранителями, как правило, выступали шаманы. Считалось, что во время своих камланий и в состоянии экстаза они посещают различные миры и участки Вселенной.

До недавнего времени сравнительно мало было известно о космологических достижениях высокоразвитых индейских культур. После открытия Америки испанские конкистадоры буквально за несколько десятилетий огнем и мечом дотла истребили высокоразвитые цивилизации ацтеков, майя, инков и других индейских народов. Да так, что только с прошлого века их храмы, пирамиды‑обсерватории и другие великолепные сооружения стали открывать заново (словно другую планету) в джунглях и высоко в горах. Исследованные в основном в недавнее время комплексы многочисленных пирамид, другие культовые постройки подтвердили астрономическое предназначение многих из них. Пирамиды Луны и Солнца в древнемексиканском Теотиукане, аналогичные сооружения на территории исчезнувшей империи майя, знаменитые доинкские Ворота Солнца в боливийских Андах – немые свидетели научных и технических достижений первопоселенцев Американского континента и их космических предпочтений.

Вопрос этот не узколокальный, – он имеет непосредственное отношение к генезису мировой цивилизации, поскольку и индейская, и индоевропейская культура развивались на основе общего источника. По всей территории Евразии разбросаны насыпные пирамиды – курганы. Их первоначальное предназначение не только погребальное, но и астрономическое, что прекрасно показано (и доказано), к примеру, в книге Юрия Алексеевича Шилова «Космические тайны курганов» (М., 1990).

Индейским астрономам были хорошо известны все видимые невооруженным глазом светила. Разрабатывали они и модель целостной Вселенной. Вселенная – йок каб (буквально «над землей)» рисовалась древним майя в виде слоистой иерархии миров: над землей находилось тринадцать небес, а под землей – девять этажей преисподней. По углам квадратной Земли возвышались четыре мировых древа; на Севере – белое, в память о древней Полярной прародине. Между прочим, начальной точкой отсчета мировой истории майя считали 5 041 738 год до новой эры – дата, которую сегодня еще не способна осмыслить наука.

Множественность солнц – одна из характерных черт древнего космического мировоззрения. Один из наиболее популярных китайских мифов гласит: первоначально над землей сияло десять солнц; девять солнц поразил из лука великий стрелок, избавив человечество от смертельного жара. Возможно, данное предание повествует о какой‑то давно позабытой уникальной космической ситуации. Но разгадку, скорее, следует искать в ином объяснении. Дело в том, что в старину из‑за неразвитости науки Солнце не всегда принималось за одно‑единственное светило. Считалось, что по утрам каждый раз нарождается новое Солнце, а ночью под землей живет ночное Солнце. В разные времена года тоже светят разные солнца. Вот почему в языческую пору на Руси поклонялись зимнему Солнцу – Коло‑Коляде, весеннему – Яриле, летнему – Купале. Были еще Хорс и Дажьбог, да и бог Светлого Неба Сварог выполнял определенные солнечные функции – и каждый занимал свое законное место в небесной иерархии.

В истории мировой науки и культуры известны факты, не имеющие рационального объяснения. Одни считают таковые случайным совпадением, другие – мистикой, третьи – волей судьбы. В очерченном плане показателен и характерен такой пример. Как уже говорилось, первые шаги в донаучном осмыслении Вселенной связаны с общемировыми легендами о космотворящей водоплавающей птице – утке, гоголе, гусе, гагаре. И вот случилось так, что фамилия человека, впервые полетевшего в космос, тоже оказалась «космотворящей» – Гагарин (а идейный вдохновитель Циолковского, мыслитель‑космист Н.Ф. Федоров, в действительности, незаконнорожденный сын князя Гагарина). Как ноосферные феномены мифологемы появляются и живут по особым космическим законам, постоянно возрождаясь в идеях, деяниях людей и созданных ими памятниках культуры, науки и техники.

* * *

Особое значение в индоевропейском миросозерцании (включая и славянорусское) имела идея троичности, восходящая, впрочем, к самым истокам человеческой истории и мировой культуры. Ее поздний – религиозный, богословский и философский – смысл заключался в том, что, преодолев, как правило, непримиримый и антагонистический дуализм противоположностей, она пришла к объединяющему синтезу противостоящих (и нередко взаимоотрицающих друг друга) элементов; это получило недвусмысленное отображение и четкое оформление в принципах триединства и троицы. Философская триада великих русских мыслителей «истина – добро – красота» также родилась отнюдь не в XIX или ХХ веке, но вышла из самых сокровенных глубин народной культуры.

История дает нам немало свидетельств и символов, оставленных индоариями, чье мировоззрение насквозь пронизано троичным пониманием мира, окружающей действительности, природных и духовных закономерностей. Например, название знаменитого города‑крепости Трои происходит от общего для многих индоевропейских языков наименования цифры «три» и по смыслу могло означать что угодно: «третья», «тройная», «тройственная» и т. п. Название Трои могло происходить от прозвища трехглавого или трехликого Божества, у разных индоевропейских народов именуемого по‑разному: у индийцев – Тримурти, у славян и балтов – Триглав‑Троян, которого помнит еще «Слово о полку Игореве». Наконец, есть еще одна версия. Дело в том, что Трояны – собирательное имя трех братьев в славянском фольклоре. Так, Троянами были упоминаемые в «Повести временных лет» три брата – основатели Киева: Кий, Щек и Хорив. По общему имени братьев – Трояны – в украинских легендах зафиксировано и древнее название Киева: он прозывался точно так же, как и малоазийский Илион – Троя. От имени Киева‑Трои и братьев Троянов образовались и другие общезначимые понятия русской духовной жизни: Троянова земля – Русская земля, Трояновы века – русская старина, Троянова тропа – исторический путь русской жизни, то есть древняя русская история. Названия Троя и близкие к нему по звучанию чрезвычайно распространены в русской и украинской топонимике. Собственно Троя есть на Полтавщине, но уже Трояновка встречается и под Полтавой, и на Волыни, и в Калужской области, а Трояново – в Орловской и Херсонской областях, Троян – в Крыму и Бессарабии и т. д.

Начиная с древнекаменного века известен символ треугольника, соответствующий женскому началу и естеству, что прослеживается в различных архаичных культурах вплоть до наших дней, – например, йони в индуизме (подробнее см. в следующей главе). Священный символ грозной Богини Кали – пять равносторонних треугольников, вставленных один в другой и помещенных внутрь восьмилепесткового лотоса. Известны также янтры (янтра‑тантрическая диаграмма), где треугольники образуют орнамент различных конфигураций.

Число «три» также священное во многих религиях: индуистская тримурти, буддийская триратна, христианская троица и т. д. В античной мифологии троичны чудовищные горгоны и несчастные грайи, богини мести – эринии и благостные хариты (римские грации). Трехликой или трехглавой (встречаются различные изображения) была и Геката – всесильная греческая богиня мрака, ночных призраков и колдовства, во многом предопределявшая судьбу, но, как правило, с трагическим исходом. Однако в индоевропейской культуре (в том числе и славянской) хорошо известны также три богини судьбы – три Пряхи, которые прядут нить человеческой жизни, определяя настоящее и будущее каждого из нас.

Магические орнаментальные мотивы, включающие разное число треугольников (разумеется, в уменьшенном виде) встречаются и в северной шаманской символике – на бубнах, на оленьих тамгах, в традиционных национальных узорах. На самодельных саамских детских люльках можно увидеть три треугольника, сгруппированные вокруг ромба (также одного из архаичных символов женского естества – в ином, более откровенном ракурсе). Орнамент многих народов Севера насквозь треугольный и ромбический: различные геометрические сочетания во множестве повторяются на одежде и утвари – в виде меховой мозаики, аппликаций по коже, цветовой орнаментации, бисерного шитья, вязания, плетения, резьбы по дереву, кости и бересте. То же можно сказать и о русском орнаменте (об этом – чуть ниже).

Троичность во все времена выражала творческо‑сексуальную силу, а в философском плане – синтетическое триединство, как олицетворение целостности. Еще Аристотель отмечал, что триада есть число целого, ибо содержит начало, середину и конец. В магическом и эзотерическом, герметическом и каббалистическом планах тройка – небесное число, символизирующее душу, а четверка – тело. В сумме три и четыре (душа и тело) образуют священную семерку – число Вселенной и Макрокосма. Отчасти это связано с тем, что наблюдательная астрономия до недавнего времени знала всего‑навсего семь больших и малых светил, видных невооруженным глазом: Солнце, Луну, Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер и Сатурн (в соответствии с чем неделя разделена на семь частей). Остальные три планеты – Уран, Нептун и Плутон – открыты в последние два века. Звезды также не входили в классический семиричный перечень; зато космический смысл семерки дополняли Семь божественных небес, Семь космических эр, Семь врат ада, Семь шагов Будды по семи космическим ступеням и т. д. и т. п.

Гиппократ, великий врач древности, говаривал: «Число семь благодаря его таинственным качествам стремится во все вдохнуть жизнь – оно есть фармацевт бытия и источник всякого изменения: сама Луна изменяет фазы каждые семь дней. Это число присутствует во всем возвышенном и величественном». Гиппократ прямо указал на источник мистического почитания семерки: это отголоски лунарного мировоззрения далекого (даже по отношению к античным временам) прошлого, эпохи матриархата, когда жизненный ритм и календарная обрядность подстраивались под естественный для женского пола месячный (то есть лунарный) цикл. Вот почему в мировой культуре в целом и индоевропейском мировоззрении в частности семиричность по сей день выступает стержневым количественным понятием. Это одинаково присуще как гимнам Ригведы, так и русскому фолклору и многогранным традициям различных российских этносов. Графически магия семиричности как единство тройки и четверки (души и тела) оформлялась двояким образом: либо треугольником, вписанным в квадрат, либо квадратом, вписанным в треугольник. Данная и другие общемировые традиции, восходящие к самым истокам этнолингвистической и социокультурной общности прослеживаются и в орнаментальных кодах, сохраненных различными народами мира.

МАГИЯ РОССИЙСКОГО ОРНАМЕНТА

Трудно отыскать человека любого возраста, которого не заворожил бы однажды увиденный орнамент. И мало кто сомневался бы при этом, что видит он, глядя на затейливые узоры, далеко не всё. Что‑то неуловимое, недоступное зрению и разумению таится за простенькими рисунками, вышитыми на рубахах, передниках да полотенцах, а также за ритмичными стежками и насечками, спиральными завитками, кружковыми солярными знаками, рельефной резьбой, художественной ковкой, красочными росписями, вязью кружев, золотоносным шитьем и бисерным пестроцветьем (рис. 14).

«Орнамент» – слово иностранного происхождения, образованное от латинского «ornamentum» («украшение»). В русском народном обиходе ему соответствует самобытное слово – «украсы», но в качестве научного термина оно не прижилось. При этом существует довольно‑таки стойкое убеждение (а точнее, заблуждение), что орнамент в соответствии с первичным смыслом данного термина играет в жизни людей исключительно эстетическую («украшательную») роль. Конечно, наиболее проницательные исследователи понимали, что за всякого рода вышитыми или нарисованными «птичками» да «звериками» могут скрываться вещи и посерьезнее, например отголоски далекого тотемного прошлого. Отдельные «отчаянные головы» шли еще дальше, пытаясь угадать в орнаментальной вязи некоторый скрытый и неразгаданный смысл. В общем‑то такие смельчаки двигались в правильном направлении. Весь вопрос в том, что именно сокрыто за бесхитростными на первый взгляд и вместе с тем такими замысловатыми и завораживающими народными узорами.


Рис. 14. Мотивы русского орнамента Самое печальное, что не только давным‑давно утрачено знание о глубоком и важном смысле, закодированном в орнаменте, но и само «символическое письмо» утрачивает свое былое значение, отодвигается на задний план, перестает интересовать целые слои населения, особенно молодежь. Тенденция эта наметилась давно. Еще в начале ХХ столетия, в самый разгар «серебряного века», наш великий художник и мыслитель Николай Константинович Рерих (1874 – 1947) писал, выражая, по существу, мнение группы творческих единомышленников, объединивших свои усилия по возрождению народной культуры под вдохновенным руководством известной меценатки Марии Клавдиевны Тенишевой (1867 – 1928), в ее смоленском имении Талашкино: «Обеднели мы красотою.(…) Умер, умер великий Пан.(…) Стыдно: в каменном веке лучше понимали значение украшений, их оригинальность, бесконечное разнообразие» note 21 .

Действительно, орнамент известен начиная с древнекаменного века. Можно даже, не ошибившись, сказать: орнамент возник одновременно с самим человеком. Более того, орнамент как некая упорядоченная и ритмичная структура порожден самой природой: простые или многосложные элементы его мы видим и в красочных узорах самоцветов, и в монотонных волнах песчаных барханов, и сказочных картинах, нарисованных морозом, и в ажурной паутине, и в совершенных формах радиолярий, и в игре разных цветов радуги в птичьем оперении. Конечно, все эти совершенные образы и образцы, воссозданные природой, испокон веков привлекали и радовали человека. Но и сам он, царь природы, чувствовал и непрерывно творил совершенную орнаментальную красоту.

По сей день остаются актуальными и слова известного русского критика и искусствоведа Владимира Васильевича Стасова (1824 – 1906), высказанные им в ставшем классическим труде «Русский народный орнамент» (1872):

«Орнаменты всех вообще новых народов идут из глубокой древности, а у народов древнего мира орнамент никогда не заключал не единой праздной линии. Каждая черточка тут имеет свое значение, является словом, фразой, выражением известных понятий, представлений. Ряды орнаментики – это связная речь, последовательная мелодия, имеющая свою основную причину и не назначенная для одних только глаз, а также для ума и чувств».

В мировой культуре известен народный и, так сказать, профессиональный орнамент. Первый испокон веков был распространен в широких слоях населения в виде вышивок, шитья, росписей, резьбы, мозаики. ткацких и ковровых узоров, чеканки по металлу, а кое‑где и архаичных татуировок на теле. Второй был освоен профессиональными переписчиками и иллюстраторами книг, каллиграфами, создателями элитарных тканей и одежды для знати и высших сословий. Такого рода орнамент теперь сохранился главным образом в музейных экспонатах или богатых частных коллекциях. Однако профессиональные орнаменталисты в своих «штучных» авторских работах использовали в первую очередь наработки безвестных мастеров и традиционный художественный опыт, уходящий корнями в недосягаемые глубины истории.

При этом налицо непрерывная преемственность в усвоении и использовании однажды сложившихся форм и рисунков, – некоторые из них, несомненно, насчитывают многие тысячи лет. Отсюда повторяемость одних и тех же мотивов и символов у народов, казалось бы, непреодолимо отделенных друг от друга географически и исторически. Отсюда же зыбкость и необоснованность так называемой теории заимствования – безотносительно к тому, на какую сферу духовной или материальной жизни пытаются ее экстраполировать. Так, считается прописной истиной, что древнерусские книжники и иконописцы после принятия на Руси христианства напрямую заимствовали из Византии сложившуюся там орнаментальную традицию и технику ее исполнения. Отчасти это верно, но лишь с учетом того неоспоримого факта, что сама византийская культура – прямая наследница эллинской цивилизации, а корни древнегреческого декоративно‑прикладного искусства в свою очередь уходят в индоевропейскую этнолингвистическую и социокультурную общность. Отсюда византийский (греческий) и древнерусский (славянский) орнаменты имеют единый источник происхождения, который, впрочем, с самого начала сливается с общемировой культурой. «Орнамент – это музыка», – так начинается программная статья Сергея Есенина «Ключи Марии»…

Сказанное наглядно обнаруживается при сравнении сакрального индийского и русского орнамента, берущего свое начало в индоарийской и гиперборейской древности. Достаточно взглянуть на так называемые «плетенки», дабы убедиться в общности их архаичной символики (рис. 14а; 14б). Орнамент подобного типа прошел через тысячелетия и долгое время сохранялся в культурном наследии многих народов мира. Знатокам древних традиций хорошо известно, что в архаичных переплетенных (шире – пересекающихся) украсах кроется глубочайший смысл. В тантрической философии и практике они именуются янтрами, кои считаются самореализацией божественной мудрости и символическим воплощением принципов высшего знания. Нетрудно предположить, что многие из доживших фактически до недавних времен плетеные узоры сохранили тот сакральный смысл, который был вложен в них в далеком индоевропейском и доиндоевропейском прошлом. Косвенно это подтверждают и традиционные мотивы русского «янтрического» орнамента, – к примеру, с изображением двух космотворящих птиц (рис. 14в).

Какую реальную информацию можно извлечь из кажущихся недоступными ни уму, ни сердцу орнаментальных арабесок? Ту же, что и из любых других символов, семантика которых давно выявлена и установлена довольно‑таки четко. Так, орнаментальная символика разделяется совершенно определенно на мужскую и женскую, родившуюся еще в Древнекаменном веке. Среди древнейших знаков и символов, раскрывающих суть господствующих некогда социальных отношений, треугольники и ромбы. Как уже говорилось выше, их орнаментальная конфигурация традиционно связывается с изображением женского естества и начала, но, так сказать, в разных «проекциях»: треугольник представляет женские гениталии с внешней стороны («дельта Венеры»); ромб – в более откровенном, вагинальном ракурсе. С этой смысловой нагрузкой треугольный и ромбический орнаменты распространились и закрепились во всех культурах всех народов и континентов. В разнообразных вариантах их можно встретить на русских вышивках, росписях, резьбе по дереву и т. д. Но практически такие же ромбы и треугольники встречаются повсеместно – у народов Евразии, Африки, Океании, обеих Америк. Подчас орнамент несет глубочайшую смысловую нагрузку. Так, на керамике, обнаруженной археологами на Ямале, изображены лебеди с ромбическими туловищами, которые в свою очередь состоят из четырех, меньших ромбов (рис. 15); вместе взятые, они свидетельствуют и о матриархальной сущности лебединых образов. Перед нами архаичный сюжет о космотворящей птице, известный у многих народов Евразии, включая русский.


Рис. 14 а

Должно быть, многие с детства знают сказку Виталия Бианки «Люля». Про то, как нелюбимая всеми и странноватая на вид птица‑чомга, с «рожками» на голове, сотворила сушу, достав со дна океана кусочек земли. А до этого никакой земли и в помине – одно только море, в котором барахтались все живые существа. Писатель Бианки ничего не придумал сам, он лишь литературно обработал одну из северных легенд. И совершенно неважно какого именно народа. Потому что по всему Северу (да и по всему миру тоже) широко распространена легенда про космотворящую птицу, создавшую в один прекрасный день Вселенную. Так, по представлениям якутов, первоначально в мире царил хаос, а две главные стихии – вода и небо – составляли неразрывное целое. Никакой земли не было вообще. И вот летавшая над водой Гагара нырнула под воду и достала со дна океана несколько песчинок. Из них‑то и сотворена вся суша.


Рис. 14 б


Рис. 14 в


Рис. 15. Космотворящая лебедь‑птица с ромбическим туловищем на ямальской керамике. Фото В. Дёмина

Впоследствии чудом уцелевшие предания сильно христианизировались. Древний языческий Бог превратился в библейского, а его партнер – космотворец – в Сатану. Однако канва первоначального сюжета сохранилась. И, главное, нетронутыми оказались сами образы первотворцов‑птиц и первичного мирового океана: «По досюльному Окиян‑морю плавало два гоголя: один бел гоголь, а другой черен гоголь. И тыми двумя гоголями плавали сам Господь Вседержитель и Сатана. По Божьему повелению, по Богородицыну благословлению, Сатана выздынул со дня моря горсть земли. Из той горсти Господь‑то сотворил ровные места и путистые поля, а Сатана наделал непроходимых пропастей, щильев и высоких гор. И ударил Господь молотком в камень и создал силы небесные; ударил Сатана в камень молотком и создал свое воинство. И пошла между воинствами великая война…» Даже в краткой версии древнерусского мифа (известны фольклорные записи более развернутые и менее христианизированные) отчетливо просматриваются три пласта: самый близкий по времени – библейский; несколько отдаленный – индоиранский (дуальное разделение на две непримиримые космические силы – Добра и Зла) и, наконец, самый древний – доиндоевропейский, общий многим народам всех континентов (космотворящая птица, достающая со дна Первозданного океана горсть или щепотку земли).

Русские орнаментальные традиции органически вписываются в общемировую культуру. Треугольно‑ромбическая символика разворачивается здесь во всем возможном богатстве форм, какие только может предоставить веками и тысячелетиями складывавшийся орнамент (рис. 16). Кстати, в русском вышивальном искусстве хорошо известны и комбинированные узоры, в которых ромб составляется из треугольников (рис. 17). От поколения к поколению передавалось искусство изображения и понимания незатейливой на первый взгляд символики: в действительности в ней заложен глубочайший и жизнезначимый смысл. Никакие социальные и идеологические катаклизмы не смогли вытеснить из народной памяти завещанное предками.


Рис. 16. Ромбические узоры


Рис. 17. Ромбы, составленные из треугольников, на рязанской народной вышивке

Бесхитростные образы и сюжеты, вышитые на одежде или полотенцах, нарисованные на посуде или прялках, несли ёмкую мифопоэтическую и мировоззренческую информацию. Сколько, к примеру, может сказать знатоку один только узор на конце кружевного полотенца, вышитого в начале века Лукерьей Елисеевной Студенковой (1898 г. р.) из села Язовая (Верх‑Бухтарминская волость, Томская губерния). Искусствоведческая и мировоззренческая экспертиза выполнена Л.М. Русаковой и приводится в ее монографии «Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири» (Новосибирск, 1989; фотография полотенца из‑за низкого полиграфического качества воспроизведения здесь не дается):

«Горизонтально организованная композиция трехчастна. В центре нижней ее части фронтально изображено дерево, справа и слева от него – два оленя в геральдической позе.(…) Дерево, изображенное в узоре, не существует в природе. Присмотримся к нему повнимательнее. Его ствол четко делится на две части. Нижний конец дерева представляет собой треугольник, обращенный вершиной вниз (выше говорилось, что это – общемировой символ женского естества. – В. Д.), от которого слева и справа от ствола тянутся вверх изогнутые «росточки». В средней части ствол имеет три пары коротких «веток», чуть ниже, на «ветках» подлиннее, – два гипертрофированных плода. Венчает дерево пышный цветок…(…) В узоре полотенца воплощен структурированный Космос. В нем четко представлена трехчастная вертикальная организация пространства Вселенной: нижний мир – корень и ростки, средний – ветки и плоды, верхний – цветок, что соответствует подземной, земной и небесной сферам мироздания. Трехчастность по вертикали соответствует прошлому – настоящему – будущему; в генеалогическом преломлении – это: предки – нынешнее поколение – потомки. Вместе с тем дерево разделяет и одновременно сводит воедино основные бинарные семантические противопоставления: небо – земля, земля – преисподняя, день – ночь, лето – зима, правое – левое, жизнь – смерть, доля – недоля и т. д.

(…) Треугольник, обращенный вершиной вниз, в данном контексте полисемантичен. В изобразительном искусстве треугольник как знак уже со времен верхнего палеолита символизировал женский образ. В ритуальных фигурках трипольской культуры 111 тыс. до н. э. треугольник натуралистически подчеркивал признак женского пола. Ту же семантику он несет и на женских статуэтках анауской культуры эпохи бронзы. В рассматриваемом узоре полотенца треугольник в основании дерева, вероятно, символизирует женское порождающее начало, связанное с землей, а вместе с деревом – порождением земли – является воплощением женского Божества, отождествлявшегося с деревом».

Конец полотенца обрамлен ромбическим узором, который, по справедливому выводу исследовательницы, символизирует все то же женское естество и плодородие. В отечественной литературе (в основном благодаря авторитету академика Б.А. Рыбакова) в настоящее время возобладала точка зрения, согласно которой ромбический орнамент с точкой посередине представляет собой символ засеянного поля (рис. 18). Здесь налицо явный рецидив вульгарно‑социологического подхода, требующего во всех предметах и явлениях материальной культуры (включая декоративно‑прикладное искусство) отыскивать следы односторонне понимаемой производственной деятельности. Причем под последней мыслится исключительно хозяйственная деятельность, основанная на коллективном или индивидуальном труде. На самом деле треугольный и ромбический орнаменты коренятся в таких доисторических глубинах, когда земледелием вообще еще никто не занимался. Зато всегда занимались, и независимо от хозяйственной формации, производством и воспроизводством себе подобных. Если отвлечься от отечественной или переводной литературы, с которой в основном и знаком российский читатель, то мировая наука говорит совершенно о другом. Согласно давно установившемуся и, в общем‑то, даже не дискутируемому мнению, ромб обозначает женское детородное начало вообще и женские гениталии (vulva и vagina) в частности. При этом «чистый» ромб символизирует девственность (в том числе и Божественную непорочность Девы Марии), а ромб с точкой посередине – утрату девственности (дефлорацию), зрелую или рожавшую женщину note 22 .


Рис. 18. Различные варианты знака плодородия на вышивках: яйца, ростки, идеограммы засеянного поля и т. п. По Б.А. Рыбакову

В изобразительном орнаменте, связанном с тканьем и вышиванием, как правило, всегда доминировала женская символика. Нередко она переносилась и на мужскую одежду. Это было связано с тем, что по существующим испокон веков традициям прядением, шитьем и вышиванием в русской, славянской (и вообще индоевропейской) среде занимались исключительно женщины. Они не только обозначали в соответствующих орнаментальных знаках, символах и предельно обобщенных сюжетах свою половую принадлежность, но и переносили ее на предметы мужского обихода, совершая тем самым, по существу, магический обряд. Ибо появление, скажем, на мужской рубахе женских символов, вышитых женой, матерью или возлюбленной (да еще при произнесении соответствующего заговора или заклинания), означало подчинение мужского начала женскому. Хорошо, если такая акция имела положительную направленность, но случалось ведь и наоборот.


Рис. 19. Фаллический мотив на русском полотенце. Тверская губерния

Орнамент способен нести глубокую смысловую, предфилософскую и протонаучную нагрузку. Это доказали исследования известного археолога и популяризатора науки Виталия Епифановича Ларичева. В насечках и лунках, которыми испещрены некоторые фигурки и иные предметы, найденные при раскопках в Сибири, он установил и доказал наличие развитых астрономических и календарных представлений у так называемых первобытных людей. На эту тему им опубликовано множество работ; среди них – получившие широкий читательский резонанс книги: «Мудрость змеи: первобытный человек, Луна и Солнце» (Новосибирск, 1989); «Сотворение Вселенной: Солнце, Луна и Небесный дракон» (Новосибирск, 1993); «Звездные Боги» (Новосибирск, 1999) и др. Характерным и показательным примером «орнаментального знания» может служить расшифрованная В.Е. Ларичевым символика на одном из непонятных предметов, найденных в 1928 году при археологических раскопках у села Мальта, на реке Белой, в 85 километрах к западу от Иркутска (рис. 20). Сибирский ученый выявил в закодированной гравюре настоящую космологическую модель (рис. 21) мальтинских жрецов и дал точный математический расчет содержащегося в ней астрономического и мировоззренческого знания. Более того, семантика космологического орнамента оказалась сопряженной с образом Великой богини‑матери и древнейшими матриархальными представлениями о Женском начале, заложенном в основу Мироздания: в мальтинских «узорах» совершенно четко вырисовывается изображение матки и влагалища (рис. 22).


Рис. 20. Мальтинская рыба


Рис. 21. Модель Космоса мальтинских жрецов. Реконструкция В.Е. Ларичева

* * *

Семантика орнаментальных символов – лишь одна из частей большой и до конца не решенной проблемы. Вторая ее часть связана с происхождением орнамента как такового. Сложилось представление, что орнамент возникает как бы сам собой – поначалу стихийно, а затем совершенствуется и закрепляется путем формирования многовековых традиций. Именно таким образом и дожили до наших дней многообразные и неповторимые национальные узоры. Все это так, но, как говорится, правда, да не вся. Ибо есть еще один канал появления орнаментальных символов, более простой и не менее значимый. Многие орнаментальные символы закодированы в энергоинформационном поле, которое пронизывает всё мироздание, косную и живую материю. Даже электромагнитное поле способно создавать узоры не хуже, чем мороз на стеклах (что обычно демонстрируется с помощью магнита и металлических опилок в простейших опытах на школьных уроках физики). В этом смысле в монотонных строчках вышивки, кружева и даже плетеной корзины может вполне бессознательно отобразиться структура, скажем, того же микромира. Еще великий славянский мыслитель и ученый‑практик Никола Тесла (1856 – 1943) (серб по национальности, до конца своих дней проработавший в Америке), который обладал даром непосредственного контакта с ноосферой, отмечал, что в «каракулях» высокочастотной электромагнитной разрядки он обнаруживает мысль.


Рис. 22. Мальтинская Матерь Вселенной. Реконструкция

Символы (в том числе и орнаментальные), закодированные в информационно‑энергетическом поле, которое пронизывает всё живое и неживое, передаются людям по ноосферным каналам и затем уже воспроизводятся в абстрактных и упорядоченных изображениях. Последние в свою очередь не могут не иметь содержательной нагрузки. Другими словами, независимо от воли и желания отдельных людей ноосфера транслирует содержащуюся в ней и накопленную на протяжении миллионов, миллиардов и, как выражался Циолковский, «секстиллионов секстиллионов» лет закодированную информацию. C точки зрения космически обусловленных законов сохранения и распространения ноосферной информации совершенно неважно, каким конкретным путем это происходит. Важно только одно – чтобы информация сохранялась и от поколения к поколению передавалась живым потребителям. Через некоторые смысловые константы происходит кодировка энергоинформационного поля Земли и Вселенной, откуда устойчивую информацию всегда можно извлечь разными способами note 25 и в самой разнообразной форме, включая зрительные образы в виде живых картин или абстрактных узоров. В этом смысле орнаментальные символы, как и научные понятия, исполняют роль своего рода ноосферной клавиши: произнести ее вслух или даже мысленно – значит активизировать соответствующий канал энергоинформационного поля, открывающий доступ к самой информации и предоставляющий возможность использовать такую информацию в благих или, напротив, зловредных целях.

Вопрос об осмыслении и расшифровке орнаментальных символов (как и фундаментальных научных понятий) – это разноаспектная смысловая проблема. В ноосфере аккумулированы некоторые идеи‑эйдосы, которые, как полагал еще Платон, не формируются путем эмпирического обобщения опытных фактов, а припоминаются «в чистом виде». Они выступают своего рода организующим и направляющим началом познавательного процесса и существуют в виде своего рода атомов смысла. Законы смыслообразования, смыслозакрепления и смыслопередачи не тождественны скоррелированным с ними закономерностям фонетики или грамматики. По отношению к последним смысл оказывается первичным. Ему принадлежит примат и в процессе овладения языком. В определенном плане сказанное подтверждает и открытый Карлом Юнгом (1875 – 1961) архетип коллективного бессознательного. Где он может находиться – в нейронах, в генах? Частично, видимо, да, но лишь частично. Как объективно‑природная и социально обусловленная матрица архетип коллективного бессознательного, конечно, пребывает в ноосфере и транслируется оттуда в случае необходимости, пробуждаясь в каждом из нас, как спящая почка на дереве.

Никола Тесла, сам обладавший феноменальной памятью (он свободно говорил на восьми языках), считал, что ключ к загадке памяти как таковой лежит за пределами мозга, что также полностью соответствует концепции ноосферы. Опираясь на теорию Рене Декарта, Тесла пришёл к выводу о космически обусловленном автоматизме субъективной человеческой работы и человеческой жизни вообще. Как и Циолковский, он был уверен, что Вселенная живая, а люди в определенной мере «автоматы», ведущие себя в соответствии с планами Творца. В соответствии с оригинальной теорией памяти, которую выдвинул Тесла, человеческий мозг не обладает способностью помнить, как принято считать, что‑либо в биохимическом или биофизическом смысле; память – всего лишь реакция человеческого мозга на повторяющийся внешний раздражитель.

Таким образом, поскольку по природе своей смысловые единицы (категории, константы, мифологемы, символы) имеют ноосферное происхождение, постольку и ключ к их разгадке находится не в нашей голове, а за ее пределами – в энергоинформационном поле, существующем независимо от бытия конкретных людей и человечества в целом. Потому‑то любой орнаментальный символ соединяет в себе несоединимое (с точки зрения школярского или схоластического разума, конечно) – лингвистику и логику, философию и семантику, физику и космологию. «Всё – в одном», как говаривали древние мудрецы, и они, несомненно, правы! Увидеть Вселенную в атоме (в том числе и в «атоме смысла») во все времена дано не каждому. Часть 2

У КОЛЫБЕЛИ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

ДЕВЯТЬ СТОЛИЦ И ВЕЧНЫЕ ГРАДЫ

Русские земли вокруг Москвы, нынешней столицы России, подобны лепесткам, окружающим сердцевину цветка. Некогда многие из них претендовали на верховенство. Да и сама Москва обрела силу и величие, первоначально находясь в составе Владимиро‑Суздальского княжества. Город, основанный в 1108 году Владимиром Мономахом и названный так в его честь, прежде Москвы стал столицей Древней Руси и лишь спустя несколько поколений уступил будущей Первопрестольной главенство. Но и богоизбранный город на Клязьме, как хорошо известно, не первый среди матерей и отцов городов русских. Сколько же их всего? Историки затрудняются назвать точную цифру. Не вызывают сомнений только пять: Новгород, Киев, Владимир, Москва, Санкт‑Петербург. Документально известно также, что царь Иван IV Грозный с 1568 по 1576 год объявил главным городом России Александровскую слободу, но в роли столицы она продержалась всего несколько лет. Однако перечисленными именами история стольных городов России не исчерпывается. Первым стольным градом, согласно легендарной истории, стал Словенск Великий, построенный праотцем Словеном на берегах Волхова. Неподалеку его брат Рус воздвиг другой древний город – Русу (нынешняя Старая Русса), которая столицей не стала note 26 . Про то рассказано в древнерусском сочинении, известном под названием «Сказание о Словене и Русе и городе Словенске» и включенном во многие хронографы русской редакции начиная с XVII века (всего известно около ста списков данного литературного памятника). Здесь рассказывается о праотцах и вождях русского (и всего славянского народа), которые после долгих скитаний по всему миру появились на берегах Волхова и озера Ильмень в середине 3‑го тысячелетия до новой эры (!), основали здесь города Словенск и Старую Руссу и начали впечатляющие военные походы: как сказано в первоисточнике, ходили «на египетские и другие варварские страны», где наводили «великий страх».

В «Сказании…» называется и точная дата основания Словенска Великого – 2409 год до новой эры (или 3099 год от Сотворения мира). Сколько простоял процветающий град Словенск на Русской земле, мы теперь не знаем. Известно лишь одно: город погиб в огне пожара, сгорел дотла, и на его месте вскоре построили другой город, названный Новым, Новоградом (нынешний Новгород Великий). Случилось это, скорее всего, уже в новое время, но столицей он сделался, причем очень ненадолго, лишь в 862 году, когда сюда призван князь Рюрик, положивший начало первой царской династии – Рюриковичей.

Однако до Новгорода у Рюрика уже была столица: как сообщает Ипатьевская летопись, князь срубил ее в Старой Ладоге – город, и по сей день сохранившийся на карте России. Таким образом, с именем Рюрика связаны по меньшей мере две столицы. Дальнейшая история известна. После захвата Киева Олегом Вещим столица Древней Руси перенесена с берегов Волхова на берега Днепра, оттуда переместилась во Владимир‑на‑Клязьме и, наконец, – в Москву. Вот и выходит: в истории России не менее девяти столиц: Словенск Великий; быть может, позже – Руса; Старая Ладога; Новгород; Киев; Владимир‑на‑Клязьме; Москва; Александровская слобода; Санкт‑Петербург. Известна также попытка в Смутное время, когда Москву и Кремль захватили польско‑литовские интервенты, сделать столицей России Ярославль. Кроме того, стоит отметить нетривиальную идею перенести столицу Российского государства на Север, в район полуострова Рыбачий, – идея эта принадлежит великому русскому мыслителю‑космисту Николаю Федоровичу Федорову. Еще в конце ХIХ века он вдохновенно и провидчески предсказал северную будущность России, неотделимую от геополитического, космософского и эзотерического значения Мурманского края. Кольский полуостров, древняя гиперборейская земля – это край, где прошлое встречается с будущим. Потому‑то сегодня как никогда актуально звучат провидческие слова русского философа, сказанные еще в конце прошлого века:

«Для нас, отрезанных от океана, запертых в Балтийском, Черном и Японском морях, – для нас есть только один выход в океан, выход в Студеном море, в никогда не замерзающих заливах Рыбачьего полуострова, в бывших владениях Троицко‑Печенгского монастыря, сожженного шведами (1590 г.), основанного св. Трифоном, апостолом лопарей, на границе Западного (Атлантического)(океана) с Северным или, вернее, на первом, чем на последнем, потому что Рыбачий полуостров омывается Гольфстримом. Только временная морская столица‑порт, как конечный пункт Владивосточной трансконтинентальной дороги, может нас избавить от англонемецкого господства, надвигающегося на нас.(…) Столица, перенесенная на перешеек или волоки между Мотовскою губою и Варангским заливом, имея передовой пост на мысу под 70° северной широты (на 10° севернее Петербурга и почти на 15° от Москвы), получит многообразное значение: заменит С. – Петербург, освободит Россию от западного влияния.(…) Перемена(в жизни) в перенесении (столицы) находит свое наглядное выражение. Как есть полюсы геометрические, магнитные, термические (наибольшего холода), так будет полюс социальный – полярная столица».

Выбор места для постройки не только стольных, но и вообще большинства исторически значимых городов никогда не определялся случайными факторами. Так, даже при беглом взгляде на современную тектоническую карту становится очевидным, что многие замечательные российские города возникли на месте пересечений водных токов с геологическими разломами (или вблизи таковых). Можно назвать Москву – столицу Российской державы, – а также Смоленск, Тулу, Калугу, Серпухов, Коломну, Тверь, Владимир, Воронеж, Орел, Брянск, Вологду, Мурманск, Нижний Новгород, Самару, Волгоград, Омск и другие, построенные на берегах известных рек. Именно в таких географических «точках» с наибольшей силой проявляется энергетическая (а в конечном счете и ноосферная) активность Земли, имеющая космопланетарную природу.

Естественные энергетические «маяки» имеют самую разнообразную природу: космическую, геофизическую, химическую, биотическую. Причем последняя носит как животворный, так и патогенный (болезнетворный) или угрожающе‑аномальный характер и в данном случае предупреждает об опасности. Не все это чувствуют в одинаковой степени. Однако во все времена существовали профессиональные экстрасенсы – ведуны, получившие этот дар от рождения или выработавшие его в процессе длительных тренировок. Они легко воспринимали скрытые силы, энергию тектонических напряжений, а также «позывные» энергоинформационного поля планеты, околопланетного пространства, дальних или ближних звезд и светил, Вселенной в целом.

* * *

Нет такого народа, в чьем миросозерцании не запечатлелся бы образ Матери‑Земли. В далеком прошлом, в пору матриархата, он тесно сопрягался (а временами и полностью сливался) с культом Великой Богини. Поклонение не носило абстрактного характера, а всегда привязывалось к конкретной местности, связанной с проживанием, возделыванием пашни, пастбищами для выпаса скота, окружающими полями, лесами, горами, реками, озерами, болотами и т. п. Наши древние пращуры владели сакральными знаниями об энергетических токах, биоактивных и геопатогенных зонах земли. Первые в прямом смысле подпитывали древних людей, вселяя в них силу и целеустремленность; последние учили избегать опасности.

Мифологема Матери Сырой Земли (именно в таком словосочетании знает ее русский народ) лишь в концентрированной форме отражает неисчерпаемое разнообразие и неизбывные богатства окружающей географической среды, поверхностного рельефа, изгибов рек и морских берегов, горных хребтов, возвышенностей, равнин и, наконец, недр, включая тектонические плиты, рудные залежи и глубинные разломы. Географическая среда, господствующий ландшафт, водные артерии, сопредельность с морями и океанами всегда выступали тем природным базисом, который обусловливал самое бытие человечества в целом и отдельных его ответвлений в частности.

Наука давно уже выявила естественные аккумуляторы космопланетарной энергии, а также проводники, по которым она, концентрируясь в достаточных количествах, прорывается на поверхность в некоторых геологически предпочтительных зонах, где возникает – временный или относительно постоянный – очаг пассионарности. Наиболее подходящими в данном плане на земной поверхности представляются горные образования, речные русла и долины, контуры морских побережий и озер, где существуют наиболее благоприятные в геологическом и геофизическом планах условия для направленного выхода выработанной в недрах Земли физической энергии и воздействия ее на биотические, психические и этносоциальные процессы. В самих же недрах Земли такими естественными генераторами энергии могут служить тектонические разломы (и особенно их пересечения), месторождения и залежи металлосодержащих руд, раскаленное магматическое ядро планеты, выходы на поверхность застывшей магмы и т. п. С полным основанием можно утверждать, что ландшафтная среда обитания всегда оказывала, оказывает и будет оказывать существенное воздействие не только на характер повседневной деятельности и досуга, но и на сам склад людей, жизнь которых невозможно представить без конкретного ландшафта или отделить от него.

Наиболее показательные геоактивные зоны возникают на месте пересечения тектонических разломов. Именно на таком энергетически проявленном геологически и геофизически «перекрестке» построен в свое время Дельфийский храм в Древней Элладе. Дельфийский храм, как хорошо известно, посвящен солнцебогу Аполлону Гиперборейскому, родом из Заполярья. Построили его пришедшие (мигрировавшие?!) с Севера гиперборейцы же. В их числе и будущий первый дельфийский жрец, у которого по «странному совпадению» славяно‑русское имя Олен(ь).

В дальнейшем Олен(ь)‑песнопевец передаст искусство стихосложения священных пророчеств в гекзаметрах пифиям – жрицам Аполлона: сидя на треножнике в подземелье под Дельфийским храмом, они предсказывали судьбу в окружении ползающих змей, вдохновленные одурманивающими испарениями или воскурениями.

Ученым‑натуралистам давно не давал покоя вопрос, какое химическое соединение приводило древнегреческих прорицательниц – пифий в состояние транса и экстаза. Недавно комплексные геохимические исследования местных пород позволили раскрыть тысячелетнюю загадку. Оказывается, в древние времена из расщелин в подземной Дельфийской пещере сочился один из легких углеводородных газов – этилен, который еще в начале ХХ века использовался в качестве анастезирующего и болеутоляющего средства при хирургических операциях. Многочисленные и частые землетрясения, случающиеся в данной местности, привели к подвижке подземных горных пород; в результате этилен перестал поступать в подземную пещеру, а пифия публично объявила в 361 году до нашей эры, что более вещать божественными устами от имени Аполлона не может. Налицо однозначная и не подлежащая иному толкованию взаимосвязь между природным геохимическим явлением и активизируемыми (или, напротив, заторможенными) с его помощью глубинными потенциями сознания.

Неожиданное подтверждение вышесказанного пришло совершенно из другого источника. Финская журналистка Кристина Лехмус рассказала одному из авторов этих строк, как в 1985 году в качестве переводчицы‑практикантки сопровождала делегацию финских промышленников и предпринимателей на газовое месторождение в Уренгое, в Ямало‑Ненецком автономном округе. Освоение в полном разгаре, финны поставляют российским газовикам насосное оборудование. Однако в данном случае речь пойдет не о технических деталях, а о другом. После суточного пребывания на буровых и тому подобных установках Кристина так наглоталась газа (все того же этилена), что к вечеру почувствовала: с ней происходит нечто необычное, из ряда вон выходящее. Молодая девушка неожиданно начала испытывать видения, относящиеся к далекому прошлому и связанные главным образом с сюжетами и персонажами карело‑финского эпоса «Калевала». Видения столь яркие и впечатляющие, что и сегодня, спустя более чем четверть века, Кристина помнит их детально и может подробно описать. И еще говорит, что одновременно с галлюцинациями почувствовала неодолимое желание немедленно поделиться увиденным со всеми присутствующими. Однако на невозмутимых финнов ее рассказ не произвел никакого впечатления. Вполне возможно, что этилен оказывает галлюциногенное воздействие избирательно, исключительно на женщин, но этот вопрос требует дополнительного изучения. Естественно, галлюциногенное воздействие на человека и животных могут оказывать также газы другого химического состава, образующиеся и скапливающиеся в недрах и пустотах земли. Разного рода таинственные и необъяснимые случаи внезапного «опьянения» в пещерах, несомненно, связаны с подобными явлениями.

Но и это еще не все геофизические тайны, связанные с Дельфийским храмом. Ученым‑геологам удалось установить, что святилище Аполлона, воздвигнутое гиперборейцами, располагалась точно на месте пересечения двух мощных подземных разломов: давно известной рифтовой зоны, как бы раскалывающей пополам с запада на восток всю Центральную Грецию, и недавно открытого Кернского разлома, тянущегося с севера на юг. Не приходится сомневаться: древние строители храма совершенно четко соориентированы гиперборейскими жрецами на эту сакральную точку, связывающую пространства, близкие к поверхности Земли, с ее энергетически неисчерпаемыми недрами. Это значит, что жрецы и мудрецы, хранители древнего знания, в совершенстве владели искусством выявления подобных геоактивных зон. Аналогичные примеры можно отыскать повсюду, в том числе и в Центральной России, где пролегали и пересекались пути миграций с Севера на Юг древних индоевропейцев.

Выдающийся ученый и мыслитель ХХ века Лев Николаевич Гумилев (1912 – 1992) обратил внимание на взаимосвязь природного ландшафта и человеческого языка. Он считал, что у оседлых этносов язык более стабилен, чем у мигрирующих. Причина – меняющийся ландшафт, с которым сталкиваются мигранты. И все же природные особенности, как правило, задают лишь общий вектор сакральности, имеющей в этих случаях вполне естественное происхождение. В конечном счете вся округа, так сказать, становится заряженной космопланетарной энергетикой, оказывающей активное воздействие на все живое, включая людей, оказывающихся (в прошлом, настоящем и будущем) в зоне воздействия жизнетворных (или, напротив, геопатогенных) токов Земли.

Сказанное прекрасно видно на примере железорудных месторождений: их мощная ферроэнергетика создает обширный геоактивный очаг, как магнит (а всякое железорудное месторождение и есть само по себе гигантский магнит) притягивающий к себе людей и создающий благоприятные предпосылки для создания здесь очагов культуры и для творческого развития сменяющих друг друга поколений. Показательный пример – Тульский край, издревле славящийся своими железными рудами и ставший очагом отечественной металлургии и кузнечного дела. Люди селились здесь с незапамятных времен: добывали и выплавляли железо, строили города и поселки, придумывали и давали им названия, которые нередко коррелировали с особенностями местности.

Но топоним или гидроним мог нести и воспоминание о местах былого проживания или даже о самой Прародине. Так случилось с рядом гидронимов Окского региона и названием самого города Тулы (о чем уже говорилось выше). Кто не знает, к примеру, реки Протвы, левого притока Оки, что берет свое начало из болотца в Московской области, но протекает в основном по территории Калужской губернии. На реке расположен и старинный город Боровск, с знаменитым Пафнутьевским монастырем, и современный город Протвино, с Институтом физики высоких энергий Российской Академии наук и крупнейшим ускорителем элементарных частиц. В Ипатьевской летописи древнее название реки зафиксировано как Протова. В данной связи высказывалось предположение, что название реки восходит к имени древнеримского бога гаваней и ворот Портуна (Portыnus), откуда происходит и современное интернациональное слово «порт».

Однако, скорее всего, происхождение гидронима восходит к индоевропейской древности и ведическим верованиям. Санскритское слово «pєthivо» означает «земля», а каноническая молитвенная формула «Mata p є thivо iyam» переводится как «Моя Мать – Земля». Поклонение Матери‑Земле прошло через всю историю индоевропейцев (а также других, неиндоевропейских народов), зародившись в незапамятные времена. Следовательно, в имени подмосковно‑калужской реки Протвы запечатлена эпоха этнолингвистической нерасчлененной индоевропейской общности, те стародавние времена, когда прапредки современных народов мигрировали и проживали на территории Центральной России.

Выше по течению Оки в нее впадает мало кому известная речушка Вашана, – ее имя также вполне сопрягается с сакральным ведийским возгласом «Вашат!»: такое заклинание произносит жрец в «Ригведе» во время ритуального жертвоприношения (например, при обязательном выплескивании в огонь нескольких капель священного напитка сомы). В санскрите имеется целое лексическое гнездо с корнем «vas» (в процессе длительной эволюции и расщепления языков согласный звук «с» вполне мог трансформироваться в «ш». В санскрите «vasu» имеет многозначный смысл: 1) «добрый», «благосклонный»; 2) «добро», «богатство», «клад»; 3) восемь полубогов из «Ригведы», подвластных Индре, которые так и переводятся на русский – несклоняемым теонимом «васу». Созвучно названию окского притока (с учетом, разумеется, превращения «с» в «ш») санскритское слово «vasana» («одежда», «покрывало»). Несомненный интерес представляет также «vasanta» («весна»), из которого образовалось и соответствующее русское понятие, означающее время года, – «весна». В последние годы, однако, приокские места в пойме реки Вашаны получили достаточную известность, связанную с находками здесь удивительных артефактов, имеющих непосредственное отношение к сакральной истории России.

Русская Тула действительно сакрально‑потаенный центр на русской карте, что связано с его географическим расположением, геологическими и геофизическими особенностями, ферроэнергетикой железорудных месторождений. В стародавние времена все это стягивало сюда ручейки арийских мигрантов, быстро становившихся благодаря уникальному биосферному и ноосферному влиянию рудознатцами, плавильщиками железа, кузнецами, мастерами и хитроумными умельцами, – слава о них шла по всей Руси. Всякий, кто сегодня живет в Тульском крае, также невольно приобщается к неизбывной тайне Матери‑Земли и становится носителем неисчерпаемого энергетического потенциала, сокрытого в ее недрах.

* * *

Тульская земля лишь один из показательных примеров эффективной взаимосвязи конкретных ландшафта и социума. Великая Русская равнина – географическое средоточие Отечества, и большинство регионов Центральной России имеют те или иные уникальные природные особенности, которые так или иначе обеспечили здесь уникальный характер исторического процесса. В общем виде это обусловлено геологическими и тектоническими характеристиками данной части Евразийского континента. Ибо окаймленный великими реками Центр России покоится на так называемом Русском щите – геологической плите Восточно‑Европейской платформы.

Энергетическая (а в конечном счете и ноосферная) активность естественных «перекрестков» в особенности проявляется в случаях пересечений поверхностных или глубинных тектонических разломов с реками. Уже в первом приближении и при беглом взгляде на карту становится очевидным, что многие замечательные российские города возникли на месте подобных пересечений водных токов с геологическими разломами (или вблизи таковых). Назовем Москву – столицу Российской державы, – а также Смоленск, Тулу, Калугу, Серпухов, Коломну, Тверь, Владимир, Воронеж, Орел, Брянск, Вологду, Мурманск, Нижний Новгород, Самару, Волгоград, Омск; перечень можно продолжить.

Многочисленные этимологические примеры свидетельствуют: после того, как на какой‑то конкретной территории поселяются люди, окружающая географическая среда сама как бы оживает, обретая (иной раз и навсегда!) имя и своего рода «лицо». Достаточно взглянуть под данным углом зрения на некоторые знакомые названия рек, озер, городов, сел, местностей. Вот Калуга – сакральный центр пересечения не только геологических (тектонических) и гидрологических (речное русло Оки) энергетических токов, но также мощных потоков космической энергии и целенаправленного ноосферного воздействия. Именно поэтому Калуга стала духовной родиной великих русских мыслителей‑космистов – К.Э. Циолковского и А.Л. Чижевского. В Калуге до революции активно действовало широко разветвленное теософское движение. Происхождение названия Калуги, а по нему и всего края принято связывать с одноименным (но устаревшим) словом, означающим «болото», «топь», хотя впечатляющих болот, таких, к примеру, каковыми славится хотя бы соседняя Брянщина, в окрестностях города не отмечено note 27 . Поэтому неудовлетворенные «болотной родословной» этимологи быстро подыскали созвучные лексические эквиваленты. Так, в тюркских языках можно встретить слово «калынга» («выступ», «возвышение»; очень, дескать, подходит к высокому берегу Оки, где, согласно документам, с XIV века красуется Калуга). В финно‑угорских языках есть «кулига» («кулижки») («глухое место в лесу»; слово быстро усвоено в северо‑западных областях России, обогатив словарный запас русского языка). Крупнейший топонимист В.А. Никонов выводил имя Калуги из древнерусского слова «калыга» («забор», «ограда» или «улица»). В калужском народном диалекте выявлено еще одно значение слова «калуга» – «полуостров». В украинском языке тоже есть слово «калюга», означающее «лужа», «грязь». Как видим, выбор для объяснения предостаточный.

Однако ни один филолог из предлагавших свою этимологическую версию не учитывал возможности влияния на калужскую топонимику стародавних индоевропейских миграций. Между тем представляется, что именно они дали импульс топонимическому процессу (крепость XIV века наверняка построена на месте более древнего поселения). Какие арийские корни просматриваются в русском топониме? Обнаружить их совсем нетрудно. При первом упоминании (кстати, не в русской летописи, а в грамоте 1371 года литовского князя Ольгерда) город назван Колугой. Следовательно, в основе топонима лежит архаичная индоевропейская и доиндоевропейская лексема «кол – кал». Во многих языках слово «кол» означает «круг» и «солнечный круг» (или просто «солнце»); в санскрите лексема «кал» соответствует понятию «время».

Вот, оказывается, какой скрытый смысл таится в наименовании древнего города. Но и поклонение Коло‑Солнцу могло найти отображение в арийском поселении под названием «Калуга». В частности, это касается верований древних кельтов, из мифологии которых известно полярное божество света Луг note 30 (русское слово «луг», судя по всему, общего с ним происхождения). Так вот, Коло + Луг = Колуга (именно так первоначально и именовался будущий город). В Калужском крае, кстати, множество и других топонимов, образованных на основе корневой основы «кол»: река Колдобина, деревни и села Кольское, Колодясы, Колышево, Колесниково, Колыхманово, Колесниково, Колюпаново, Колодези. Как уже говорилось, кельты (по‑древнегречески киммерийцы, по‑древнерусски кимры или колты) проделали длительный миграционный путь от пределов погибшей Гипербореи, прежде чем оказаться в местах нынешего расселения, на северо‑западе Европы, оставляя повсюду топонимические следы своего пребывания. Пойдем дальше. Тула, город русских мастеров (о нем уже говорилось выше): его название напрямую сопрягается с самоназванием древней Гипербореи – Туле (так она обозначена в «Географии» Страбона). Конечно, российская Тула вряд ли имеет прямое отношение (по принадлежности) к древнему материку Туле. Однако налицо самоочевидное свидетельство: прапредки русского (как и саамского) народа вполне могли знать о существовании легендарной страны, название которой означало нечто скрытое и заветное, – оно‑то и дало наименование тому месту, где впоследствии возник город Тула (дословно «потаенное место»). Именно такой смысл имеет, согласно Словарю Владимира Даля, понятие «тула»: «скрытое, недоступное место» – «затулье», «притулье» («тулить» – «укрывать», «скрывать», «прятать» и т. п.) note 31 . Русская Тула действительно сакрально‑потаенный центр на русской карте, что связано с его географическим расположением, геологическими и геофизическими особенностями, ферроэнергетикой железорудных месторождений (об этом уже говорилось выше).

Есть и другие русские слова с архаичным корнем «тул»: «туловище» – тело без учета головы, рук и ног; «тулу» – колчан в виде трубки, где хранятся стрелы (отсюда – «втулка»). Производные от той же корневой основы в русском языке слова «тыл» – затылок и вообще задняя часть чего‑либо, «тло» – основание, дно (в современном языке сохранилось устойчивое словосочетание «дотла»); «тлеть» – гнить или чуть заметно гореть и т. д. Тем самым имя города Тулы имеет богатейшее смысловое содержание. Интересно, что из истории известна еще одна Тула – столица древней центральноамериканской империи тольтеков (само название народа – того же корня). А в Западной Сибири есть небольшая река с тем же названием: Тула – приток Оби. Топонимы и гидронимы с корнем «тул» вообще имеют чрезвычайное распространение: города Туль, Тулон и Тулуза во Франции, Тулча – в Румынии, Тульчин – на Украине, Тулымский камень (хребет) – на Северном Урале, река в Мурманской области – Тулома, озеро в Карелии – Тулос. И так далее – вплоть до родового наименования башкирского рода тулвинцев (или тулбуйцев) или самоназвания одного из дравидских народов в Индии – тулу. В округе сакрального центра края также немало топонимов и гидронимов индоарийского и атлантийско‑гиперборейского происхождения. Под Тулой протекает речушка Волоть, напоминающая о древнерусских исполинах («волот» = «великан»). Деревня Карники в Веневском районе наводит на мысль о загадочной языческой богине Карне из «Слова о полку Игореве» или о Карне, предводителе войска Кауравов, в великой индоарийской поэме «Махабхарата». Архаичный корень «кар» сплошь и рядом встречается также и в неиндоевропейских языках: достаточно вспомнить Карское море, названное так по гиперборейской реке Каре; в тюркских языках, как уже говорилось, слово «кара» означает «черный» и входит с этим смыслом в качестве составного элемента во многие евразийские топонимы – Кара‑Бугаз (Каспийский залив), Караганда, Карадаг. Каракалпакия, Каракорум (столица Чингисхана), Каракуль, Каракумы (пустыня), Карасу (превеликое множество речек с таким названием) и др. note 32 .

Упомянутый только что Веневский район и его центр город Венев, что на реке Веневке, свидетельствуют о присутствии здесь славянского племени, известного из истории под названием венеды. Корень «вен» сохранился во многих словах русского языка: вйно (выкуп за невесту, приданое), вена (кровеносный сосуд), венец, венок, веник и др. Данная корневая основа содержится и в персидском названии вступительной (наиболее архаичной) части священной книги древних иранцев Авесты – Вендидате. В местах былого расселения венедов остались названия городов и рек, образованные от родового имени исчезнувшего народа. Среди них – достославные Вена и Венеция, а также города в Латвии в местах, где раньше жили древние славяне, – Вентспилс на реке Вента и Венден (первоначальное название Цесиса). Среди древних богов, коим поклонялись венеды, – знаменитая богиня любви Венера (по‑латински Venus): ее культ восходит к самым глубинным корням индоевропейской и доиндоевропейской этнокультурной общности, но соответствующее имя воспринято лишь той частью отпочковавшихся народов, которые, мигрируя с севера и минуя Альпы, оказались в конечном счете на Апеннинском полуострове на территории Древнего Рима и современной Италии.

Переходим к Рязани. Наиболее распространенное этимологическое объяснение имени города Рязань: оно происходит от названия водного растения ряски или мокрого места вообще, которое по‑русски именуется ряса. В Окском регионе зафиксировно несколько гидронимов, образованных от этих слов, – Ряса, Рясенка, Рясловка, Рясна, Ряснин, Рясы, Рязма и др., а также город Ряжск, который в прошлом, согласно летописным и писцовым данным, именовался Рясск (или Рязск). Вряд ли стоит сомневаться, что все это фонетические варианты одной и той же наидревнейшей индоевропейской протолексемы.

Сказанное косвенно подтверждается и широким распространением топонимов типа Рязань, Рязанка и т. д. по всей территории Европейской России. В сравнительно недавно освоенных областях такая повальная приверженность к «рязаням» (как говаривал Сергей Есенин) еще как‑то (да и то с трудом) можно объяснить ностальгией переселенцев по своей былой (рязанской) отчине. Однако на поверку оказывается, что таких «рязаней» гораздо больше в близлежащих областях, чем в самой Рязани. Например, только на Смоленщине таких топонимов не менее восьми: Рязань, Рязаново (пять раз), Рясино (дважды); на Вологодчине, где тоже есть своя Рязань, не менее пяти и т. д.

Или взять хотя бы реку, на крайнем северо‑западе области, с любопытным названием Пра. Этимологи отказываются дать хоть какое‑нибудь вразумительное объяснение данному гидрониму. А жаль – в нем явно слышатся отголоски арийского прошлого, ибо в древнеиндийском языке эта лексема‑приставка имеет то же значение, что и в современном русском языке. Древними арийскими временами веет и от таких гидронимов, как реки Солотча, Вожа, Проня, Верда, Истья, Раноба, Хупта, Колпь, Пара, Тырница, Унжа, Шача, Цна и др. Рассмотрим другие города и области Русского Междуречья. Этимологию древнерусского города Твери успели так запутать, что в современных словарях и справочниках уже и не найти его исконного названия. А оно ведь проще не придумаешь: в современном слове «Тверь» в сравнении с давней вокализацией исчезла всего‑навсего одна буква. А раньше звучало – Твердь! В «Истории Российской» Василия Никитича Татищева (1686 – 1750) читаем касательно деяний великого князя Всеволода Юрьевича, по прозванию Большое Гнездо, в 1182 году: «На Волге же при устии реки, оставя войско, велел построить Твердь и велел крепко наблюдать, чтоб от новгородцев и Торжка люди от воровства на Волгу не проезжали» note 33 . Русское происхождение названия города, конечно же, никак не подходит нашим ученым. И хотя город возведен по велению русского князя на исконно русских землях русскими людьми, что зафиксировано в русских летописях (которые известны Татищеву, но до сего дня, к сожалению, не сохранились), современные этимологи и топонимисты предпочитают обвинить Татищева в фальсификации, а в качестве суррогатной замены предложить, разумеется, финские корни. Спросите: а почему собственно? Да стоит ли удивляться: современные ученые (и не только филологи) – большие мастаки выдавать белое за черное, а черное – за белое. Что касается Твери, то здесь «логика» такова: в одной из новгородских грамот XIV века обнаружили написание Твери (Тверди) как Тьхверь (кстати, в летописях встречается еще один вариант – Тферь), что навело на мысль: а не родствен ли данный топоним названию реки и озеру Тихверы и более известному широкой публике городу Тихвину, что на реке Тихвинке (Тихфине)? Если родствен, все проще простого: последние гидронимы и топонимы, судя по всему, действительно финского происхождения, ибо в финском языке есть слово tihkua, что означает «сочиться». А значит (?!), и название города Тверь финского происхождения note 34 . Может, финны его построили? Да и Тверское княжество вовсе не русское, а финское? (Хороша «логика», ничего не скажешь: если пойти этим путем, в финской лексике можно обнаружить вообще что угодно – от древнеегипетского и эскимосского языков до топонимики древнеамериканских государств майя, ацтеков и инков).

Тверской край как исходная верхневолжская территория испокон веков служил плацдармом и перевалочным пунктом для продвижения разных народов. Следы таких миграций по сей день закреплены на карте Тверской области. Город Кимры несет отпечаток пребывания здесь древнего народа киммерийцев (кельтского происхождения), известного еще Гомеру. Город Кашин, расположенный в сердцеобразной излучине реки Кашинки, также свидетельствует о далеком арийском прошлом.

Воистину сакральное и биогенное название – заповедного озера Селигер, издревле привлекавшего массы людей. Здесь, на острове Столбовом, расположен один из самых почитаемых православных монастырей Нилова пустынь: здесь еще до революции официально отмечено самое высокое число выздоровлений среди больных паломников, стекавшихся в тверскую глушь со всего мира. Корни гидронима «Селигер» уходят в недосягаемые глубины праславянской истории и индоевропейской этнолингвистической общности. В сохранившихся документах озеро именуется и Серегень, и Селегерь. Однако мало кто сомневается, что первоначальная огласовка гидронима – Селижар, что созвучно с именем вытекающей из заповедного озера реки, а еще Селижаровки (притока Волги). Понятно, что современные этимологи всеми правдами и неправдами пытаются втиснуть наименование озера в прокрустово ложе финно‑угорской концепции, наивно полагая, что в древности берега Селигера заселяли какие‑то мифические и никому не известные финноязычные племена, кои якобы и придумали название озеру note 35 . Нашим этимологам лень лишний раз заглянуть в санскритский словарь (если они вообще туда заглядывают), где слово «sel» означает «идти», «двигаться». Но дело даже и не в этом, ибо исходное имя Селигера – Селижар – состоит из двух русских корней: «сел» + «жар». Второй даже в пояснениях не нуждается. Что касается первого, он входит в состав множества слов, среди них – «село» и «селезень».

Остановимся хотя бы на последнем. Селезень (по‑древнерусски и по‑народному селех) – сакральная птица древних славян и других народов мира. Согласно одной из распространенных мифологических версий, он был первотворцом Вселенной. Вполне возможно, что в сочетании с другим корнем – «жар» – он означал мужскую ипостась того мифологического суцества, которое вошло в русские волшебные сказки под названием Жар‑птицы. Так что ничего невероятного нет и в том, что название озера Селигер в своем первоначальном смысле означало Жар‑селезень (Селех‑жар). Но и это еще не все. Этимологи, в общем‑то, недалеки от истины, когда проводят параллели между корнем «сел» и словом «сол», означающим во многих индоевропейских языках (включая русский) солнце!

Заповедный Костромской карай ничем особо не выделяется на общем фоне окружающих его центральных областей России – такой же до мозга костей русский и так же связан историческими корнями с арийским прошлым. Сам город Кострома, воздвигнутый на берегу одноименной реки, носит имя одного из языческих божеств с тем же чисто русским именем – Кострома, что расшифровывается как «Костровая мать» (попытки отдельных этимологов отыскать в данном топониме столь любезный им «финский элемент» более чем несостоятельны).

Кострома считалась воплощением весеннего плодородия и изображалась в виде молодой женщины, облаченной в белые одежды, с дубовой или иной древесной веткой в руках. Повсеместно отмечался праздник проводов Костромы, который связывался с проводами весны и наступлением лета. Непременным атрибутом празднества, сопровождаемого хороводами и песенными процессиями, выступало соломенное чучело женщины, которое сжигали или топили с обязательным наигранным оплакиванием и облегчительным смехом. Кое‑где данный обряд сохранился и поныне, – во всяком случае, этнографам неоднократно удавалось наблюдать и даже снимать на кинопленку его архаичные (а не современные театрализованные) версии.

Удивительно, что языческий топоним на протяжении многих веков никого не сподвиг на переименование. Вообще глухие и непроходимые костромские леса испокон веков служили оплотом язычников и убежищем для староверов. Это подтверждает и опубликованное в печати письмо А.В. Барченко к Г.Ц. Цыбикову от 24 марта 1927 года, где сообщается поразительный факт: однажды к Барченко в Москву явился посланец от хранителей древнего Универсального знания, находившихся в тайном убежище именно в труднодоступных местах костромских лесов. Значит, еще в 20‑е годы ХХ века в самом сердце России, близ Костромы, сохранялась традиция, берущая свое начало в древней Гиперборее.

Относительно города Иванова естествен вопрос: «А в честь какого Ивана назван главный город области?» Ответ на него может оказаться неожиданным именно в арийском ключе: само название города Иваново, хотя и русское‑прерусское, в действительности сравнительно недавнего происхождения. До 1871 года город носил распространенное церковноправославное название – Вознесенск. Затем объединен с близлежащим селом, которое, собственно, и именовалось Иваново. В результате город более чем на полстолетия стал известен как Иваново‑Вознесенск, пока в 1932 году вторую часть топонима не упразднили и город превратился просто в Иваново.

Деревень и сел, чьи названия сопряжены с популярным именем Иван, на Руси превеликое множество. Можно предположить, что все они возникли в обозримом (то есть недалеком) прошлом. Да и само имя Иван появилось в русском обиходе вроде бы после принятия христианства, ибо представляет собой русифицированную версию библейского имени Иоанн (от древнееврейского Iohanan, что означает «Яхве‑бог смилостивился»). Однако объяснять его происхождение подобным образом – типичное заблуждение. Многие современные русские имена, по видимости христианского (греко‑латино‑еврейского) происхождения, в действительности имеют более глубокие корни, уходящие в незапамятную арийскую древность. Нелепо утверждать, что до введения христианства, которое произошло чуть более тысячи лет назад, на Руси не существовало никаких самобытных имен. Существовали, и не только «элитарные» Святослав, Владимир, Всеволод и т. п., но и простонародные, такие, как Ваня, Вася, Коля, Юра, Оля, Варя и др. Позже христианская церковь использовала исконно русские имена в собственных интересах, точно так же как приспособилась к многим языческим праздникам: даже Рождество совмещено с древнейшим праздником зимнего солнцестояния и языческими традициями ряжения, карнавальных шествий и колядования в честь зимнего солнца Колы (откуда и архаичное имя Коля).

В Польше до сих пор широко распространено одно из популярных женских имен – Ванда. Древнескандинавский эпос знает целый класс богов – ванов, соперников асов. Наиболее известной представительницей ванов является богиня любви и красоты Фрейя (коррелят античной Афродиты‑Венеры), наперсница верховного скандинавского бога Одина. Уместно предположить, что на определенной стадии распада одной из ветвей былой арийской общности ваны представляли собой идеологическую или религиозную доминанту (об этом косвенно свидетельствуют и недолго просуществовавшее Ванское царство, и легендарная земля Вантит, которая, согласно средневековым арабским источникам, располагалась где‑то между Окой и верховьями Дона, и связующее слово «ван» в голландских фамилиях). Не лишено также вероятности, что и имя Вандал (так, согласно Татищеву, звали одного из новгородских князей, правивших городом и округой задолго до появления Рюрика с братьями) изначально означало «ван» + «дал», то есть «бог дал» (по аналогии с более поздним Богданом и образованным по той же схеме Валдаем и Дажьбогом).

Северо‑восточный край, решающую роль в объединении которой сыграл город Владимир, почти на триста лет отвоевавший первенство у Киева, не только историческая территория Древней Руси, но и свидетель гораздо более древних времен, связанных с арийской историей. Неудивительно, что именно здесь находится река Индрус – эталон индоевропейской гидронимики. Поддаются искомой идентификации и другие топонимы: например, река Има заставляет вспомнить авестийского первопредка Йиму, создателя мировой цивилизации: он спас человечество от потопа, обрушившегося на Землю после жесточайшей зимы (явная арийская корневая основа лежит в основе таких современных русских слов, как «имя», «иметь»). Точно так же река и озеро с одинаковым названием Виша наводят на мысль о ведийском божестве Вишну. Во множестве встречаются во владимирской топонимике и славянские отголоски языческого прошлого. Это и тотемные названия рек Гусь, Ястреб, и река Вольга, заставляющая вспомнить знаменитого былинного героя, и многочисленные упоминания солнцебога Коло – реки Колокша, Колпь, Колочка, – а также созвучные имена ряда деревень и поселков. Освоение данного края, начатое еще Владимиром Мономахом (1053 – 1125), основавшего, собственно, в 1108 году и сам город Владимир, шло практически заново, спустя тысячелетия после арийских миграций. Естественно, что материальных следов той эпохи тут практически не осталось, поэтому топонимика – единственно надежный свидетель древних событий.

Смоленск впервые упомянут в летописи под 863 годом. Но еще задолго до этого, гласит предание, Смоленск посетил апостол Андрей Первозванный, который проследовал через Великую Скуфь к Ладоге, Ильмень‑озеру и острову Валааму, дабы заложить на Русской земле первый камень в фундамент будущей православной веры. Великого Новгорода в те времена, относящиеся к началу новой эры, не было и в помине. Зато процветали три других великих славянских города: Киев, мать всех русских городов; Словенск на Волхове, праотец Новгорода, и Смоленск, в верхнем течении Днепра. Самый древний из них – Словенск, основанный, как уже говорилось, еще в середине III тысячелетия до новой эры. Но, быть может, именно здесь и проследовали вверх по течению Днепра к Ильмень‑озеру праотцы русского народа князья Словен и Рус, будущие правители Северной Руси, когда жестокая нужда и возникшие распри заставили их двинуться с юга на север. Ведь шли они по традиционным миграционным арийским тропам, где впоследствии проляжет путь «из варяг в греки».

И спустя много веков именно сюда, к Смоленску, прибыл из Новгорода и воевода (будущий князь) Олег, опекун малолетнего Игоря, Рюрикова сына и династического наследника. Смоленск оказался самым первым городом, где они приняли власть («прия град, и посади мужь свои»). По существу, здесь и началось зарождение будущей великой державы – Киевской Руси, ибо именно отсюда началось победоносное шествие русской дружины вниз по Днепру, к Киеву (как про то повествуют «Повесть временных лет» и младший извод Новгородской Первой летописи). Здесь же пролилась и первая кровь, которая впоследствии потекла рекой на пути Рюриковичей к трону: Олег собственноручно убил Аскольда и Дира, законных правителей Киева.

В двадцати километрах от Смоленска находится знаменитый комплекс Гнёздовских курганов. Именно тут, в этих смоленских раздольях, на берегу Днепра, находится один из сакральных мировых центров – перекресток древних эпох и культур. На сегодня гнёздовских курганов осталось около двух тысяч; раньше насчитывалось в два раза больше. За каких‑то сто лет множество бесценных свидетелей старины исчезло навсегда. На месте одного из курганных комплексов вообще построен поселок.

Долгое время считалось, что курганный комплекс возник здесь незадолго до введения христианства на Руси. Полагали также, что многие (если не большинство) курганов варяжского (точнее, скандинавского) происхождения: на знаменитом пути «из варяг в греки» хоронили здесь якобы тех, кто не дошел до Царьграда или не вернулся назад домой. Одних сжигали в ладье и над останками возводили курган. Других сразу же погребали в земле, а потом уж делали курганную насыпь. Гипотеза достаточно экстравагантная: получалось, что умерших и погибших на тысячекилометровом пути специально свозили отовсюду для погребения к гнёздовскому некрополю. Нынче от такого нелепого предположения, слава Богу, отказались. Новейшие археологические данные свидетельствуют о другом: первые курганы появились на берегу Днепра еще в III веке нашей эры. Но и это не предел, ибо удобное географическое и, как бы сегодня сказали, геополитическое положение Смоленской земли делало ее во все эпохи объектом пристального внимания друзей и недругов.

Где‑то в начале новой эры, во времена Андрея Первозванного, в районе Гнёздова воздвигли крепость; вокруг нее быстро отстроили город, а уже вокруг города раскинулся посад – с мастерскими ремесленников, кузнями, торговыми складами. Однако меньше чем через сто лет все сожжено дотла. Удивляться не приходится: IV век – эпоха первой германской оккупации славянских земель и создания лоскутной империи готского короля Германариха, чья ставка как раз и находилась на берегах Днепра. Затем неведомо откуда накатилась гуннская орда. Она помогла восставшим славянам разгромить жестоких германских захватчиков и навсегда изгнать их с исконно русских земель.

Но и задолго до отмеченных событий, даже в незапамятные времена, Днепр оставался средоточием мировой истории и предыстории. Где‑то здесь находилась легендарная Гилея, – там величайший герой Эллады Геракл, возвращаясь из северных краев, повстречал на берегу Борисфена (так прозывалась русская река на языке Гомера) прекрасную деву из змеиного тотема. Очарованный ее красотой, сын Зевса и Алкмены остался зимовать в глубокой днепровской пещере. По весне Геракл двинулся домой, к теплым морям, а его днепровская возлюбленная родила спустя девять месяцев сына, названного Скифом. От него‑то и пошел весь скифский род, а скифы повели счет своей достославной истории. Но и пути древних гиперборейцев также пролегали по нынешней Смоленской земле – вплоть до последних, зафиксированных в античных источниках контактов между Гипербореей и Средиземноморьем. Это же касается и древнейших арийских миграций с Севера на Юг.

Происхождение названия Брянска – один из немногих случаев, когда этимологи не ищут каких‑то иноземных корней. Спор идет только относительно того, как назывался этот старинный русский город, упомянутый в Ипатьевской летописи под 1146 годом, при своем основании – Добрянск или Дебрянск. Впрочем, известно еще одно архаичное название – Брынь, отчего дремучие леса (дебри – потому‑то и Дебрянск) в округе долгое время именовались Брынскими (есть даже роман очень популярного в прошлом писателя Михаила Загоскина под названием «Брынский лес»). О том же говорит и имя речки Брынь, берущей начало в Калужской области.

Брянские краеведы давно уже разложили по полочкам топонимику и гидронимику своего края. Здесь сохранилось множество древних языческих названий: реки Нерусса, Ипуть, Усошка, Беседь, Навля; населенные пункты Радогощ (с мощной энергетикой недр), Вилия, Асовка, Селец (Сели), Вщиж (где некогда руководил археологическими раскопками академик Б.А. Рыбаков), Макча, Укча, Брянов Рог, Хохлов Вир, Красная Гора, Кургановка, Девятидубье под Карачевом с Соловейкиным перевозом (местные краеведы считают, что именно здесь, посреди дремучего брянского леса, обитал былинный Соловей‑Разбойник). В свою очередь название деревни Рамасухи может свидетельствовать о еще более древней, арийской эпохе.

0|1|2|3|4|5|6|7|

Rambler's Top100 informer pr cy http://ufoseti.org.ua