Стихи - Фотография - Проза - Уфология - О себе - Фотоальбом - Новости - Контакты -

Главная   Назад

Чарльз Хэпгуд Карты древних морских королей

0|1|2|

Чарльз Хэпгуд. Карты древних морских королей.

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

В наше время, в конце XX столетия, многое в природе представляется известным, устоявшимся, а отдельные факты, не укладывающиеся в принятую схему, относятся к случайным, недостоверным, ошибочным. А между тем накапливаются все новые наблюдения за "снежным человеком", НЛО, иными "чудесами", свойственными окружающей природе и самому человеку. Открываются свидетельства неисчерпаемого прошлого человечества и его взаимоотношений с природой, уходящих все глубже в историю. И выясняется, что накопленный объем знаний о человечестве – лишь малая толика того, что нам предстоит еще узнать.

Путь классической географии мы просматриваем от Страбона и Птолемея до наших дней, мало задумываясь над тем, а что было в более ранние времена? Однако материальные свидетельства и памятники культуры ведут нас в глубь тысячелетий и показывают, что истоки человеческой цивилизации отстоят от нашего времени очень далеко. Подобные вопросы ставят перед нами и древние портуланы: – «карты морских царей», на которых изображен наш мир, каким видели его наши очень далекие предки. На этих картах можно различить контуры существующих земель, некогда существовавших островов и полуостровов, характер природы в глубине некоторых континентов.

В 60-х годах, уже на моей памяти, мир взбудоражила найденная карта турецкого адмирала Пири Рейса, составленная в 1513 году. На ней была изображена часть Южной Америки и побережья Западной Антарктиды, соединенные между собой перешейком. Анализируя карту, можно увидеть знакомые очертания Антарктического материка, но что-то мешает полностью отождествить эту землю с Антарктидой. Причина в том, что на карте Пири Рейса в Антарктиде нет ледникового покрова. Это кажется невероятным, порождает много вопросов и предположений. Одно из главных – на карте отображена ситуация гораздо более древняя, чем мы можем себе представить, а это значит, что цивилизованные люди на Земле жили в незапамятные времена. Были ли это предшественники существующего человечества или совсем иная; исчезнувшая затем цивилизация, еще предстоит доказать. Пока же проблема эта находится на самом интересном для исследователя этапе – когда надо анализировать и сопоставлять факты, строить и отбрасывать разные гипотезы, возвращаться к уже известным умозаключениям, искать новые свидетельства происходивших событий, пытаться построить стройную и логичную картину, – одним словом, вести глубокий научный анализ, чтобы восстановить истину.

Конечно, до познания истины еще далеко, но материалов, не укладывающихся в уже разработанные схемы, становится все больше и больше. В этом отношении книга Ч. Хэпгуда делает широкое понятие и интересный анализ древних карт, содержащих уникальную информацию о прошлом человечества. Не все еще убедительно в этом анализе, со многим можно поспорить, но главное, кажется, достигнуто.

Развитие человечества не было простым и прямолинейным. Наши достоверные знания об этом слишком малы, чтобы нарисовать законченную картину пути, уже пройденного человечеством. И чтобы лучше понять этот Путь, надо все имеющиеся в наших руках памятники человеческой культуры сопоставлять со свидетельствами о прошлом природной среды, об изменениях климата и уровня Мирового океана, других черт природы, пытаясь понять и устранить противоречия .в наших знаниях об окружающей среде и человеческой цивилизации.

Содружество историков культуры и природоведов способно правильно расшифровать многие прошлые памятники, включая и древние карты, рисующие картину мира, так не похожего на его современный облик.

Академик Российской АН В. КОТЛЯКОВ

ВСТУПЛЕНИЕ ДОКТОРА ДЖОНА РАЙТА

Географ и геолог Вильям Моррис Дейвис как-то коснулся «ценности безумных геологических гипотез». Его точка зрения состояла в том, что такие гипотезы поднимают интерес к проблеме, возбуждают споры, и таким образом, являются полезным стимулом для развития геологии. Мистер Хэпгуд согласится, я уверен, что эта книга положит начало широкому распространению картографических и исторических гипотез, экзотичных, как тропические вина. Его гипотезы «возмутят» исторически мыслящих картографов и историков с картографическим образом мышления. Те, в ком преобладают консервативные взгляды, отреагируют на эту книгу, как бык на красную тряпку, ученые же нетрадиционного склада отнесутся к ней, как пчелы, слетающиеся на цветы, а либералы, не относящиеся ни к тем, ни к другим, испытают чувство творческого подъема.

Карта турецкого адмирала Пири Рейса, датируемая 1513 годом, – то семя, – из которого вырастает виноградник. Сохранилась только западная часть карты. Она включает Атлантическое побережье от Франции и Карибского моря на севере до территории на юге, которую Хэпгуд вслед за капитаном А. X. Мэллери считает Антарктидой. И конечно, суждение, что какая-либо часть Антарктиды могла быть закартирована до 1513 года, воспринимается как сенсация. Но еще более потрясающими выглядят последующие догадки, появившиеся в результате кропотливой работы Хэпгуда со студентами над позднесредневековыми и самыми ранними из новейших карт. Исследования, занявшие семь лет, убедили его, что у этих карт были прототипы, относимые к позднеледниковому периоду, которые отражали поразительные знания сферической тригонометрии и картографических проекций, и, что кажется еще более невероятным – скрупулезные и точные сведения о широте и долготе береговой линии на обширной территории Земли.

По моему мнению, главным достоинством книги является мастерство Хэпгуда, с которым он развивает и обосновывает свою основную концепцию об ошеломляющей точности этих карт. Независимо от того, принимаем мы или нет его «доказательства» и «разгадки», перед нами гипотезы, которые настоятельно требуют их дальнейших проверок. Кроме этого, его предположения об исчезновении цивилизаций достаточно подкреплены научными данными и знаниями навигации, что позволило воспроизвести гипотетические древнейшие карты. Все это ставит также интересные философские и этические вопросы.

ДЖОН К. РАЙТ, доктор истории Гарвардского университета

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Эта книга повествует об открытии первых веских доказательств того, что люди с научным мировоззрением жили раньше, чем народы, известные современной истории. Древние морские карты – это та область знаний, где точные сведения передавались от народа к народу. И вот выясняется, что эти карты уходят истоками к неизвестным цивилизациям. В дальнейшем их переняли, возможно, миносцы (морские короли древнего Крита) и финикийцы, которые в течение более чем тысячи лет были величайшими мореплавателями древнего мира. Нам известно, что эти картографические документы собирались и изучались в знаменитой Александрийской библиотеке, их копировали и работали с ними географы того времени.

Перед катастрофой, разрушившей эту великую библиотеку, многие из упомянутых карт, должно быть, были перевезены в другие места, главным образом, вероятно, в Константинополь, который вплоть до средних веков оставался своего рода научным центром. Мы можем только предполагать, что карты сохранялись там до Четвертого крестового похода (1204 год), когда венецианцы захватили город. Кое-что из этого богатства появилось на Западе лишь столетие спустя после похода венецианцев, избравших ложный путь (ведь они плыли к Святой Земле!). Другие же карты были обнаружены только в начале XVI столетия.

Большинство из этих материалов охватывали Средиземное и Черное моря. Но сохранились и изображения других территорий – обеих Америк, Арктического и Антарктического морей. И стало ясно, что древние мореплаватели путешествовали от полюса к полюсу. Может показаться невероятным, но тем не менее документально подтверждается, что в древности люди исследовали антарктическое побережье еще тогда, когда оно было свободным ото льда. Очевидно также, что у них были навигационные приспособления для точного определения долготы места, более совершенные, чем те, которые существовали в древние и средние века и даже в период до второй половины XVIII столетия. Такие документы, содержащие утраченные знания, подкрепляют и усиливают доверие к гипотезам об исчезнувших цивилизациях, которые были выдвинуты в результате находок в прошлом веке и последующие десятилетия. Раньше ученые не принимали всерьез эти доказательства, расценивая их как миф, но теперь у нас на руках данные, которые нельзя просто игнорировать. И это приводит к необходимости в непредвзятом пересмотре всех сведений, добытых в прошлом.

На неизбежный вопрос, являются ли эти замечательные карты подлинными, я могу только ответить, что они были известны давно. Исключение составляет лишь карта Пири Рейса 1513 года, найденная только в 1929 году. Но ее достоверность, как будет показано позже, подтверждается в достаточной степени. На следующий вопрос, почему же никто не дошел до всего этого раньше, я могу только сказать, что все новые открытия представляются очевидными лишь по прошествии времени.

Глава 1. ОХОТА ЗА СОКРОВИЩАМИ НАЧИНАЕТСЯ

В 1929 году в старинном императорском дворце в Константинополе была обнаружена карта, взволновавшая многих. Она была нарисована на пергаменте и датирована 919 годом по мусульманскому календарю, что соответствовало 1513 году по христианскому летоисчислению. На ней стояла подпись Пири ибн Хаджи Мамеда, адмирала турецкого флота, ныне известного как Пири Рейс.

Карта привлекла особое внимание, потому что, судя по дате, это было одно из ранних картографических изображений Америки. В 1929 году турки переживали бурный подъем национального движения под предводительством Кемаля и испытали особое удовлетворение от того, что столь ранняя карта Америки была выполнена турецким .географом. Более того, исследования показали, что эта карта существенно отличается от прочих изображений Америки в XVI столетии, потому что Южная Америка и Африка на ней находятся в строгом соответствии по долготе. Это наиболее примечательная деталь, так как мореплаватели XVI столетия еще не имели приборов для определения долготы и делали это просто наугад.

Исключительный интерес вызвала и другая характеристика карты. В одной из легенд Пири Рейс утверждал, что западную часть он срисовал с карты Колумба. Это было действительно любопытное заявление ввиду того, что в течение нескольких столетий географы безуспешно пытались отыскать «утерянную карту Колумба», которую он предположительно составил в ВестИндии. Турецкие и немецкие ученые стали изучать эту карту. Появились статьи в научных журналах и даже в массовых изданиях.

Одна из популярных статей в «Иллюстрированных лондонских новостях» попала на глаза американскому госсекретарю Генри Стимсону. И тогда он подумал, что стоило бы попытаться разыскать настоящий первоисточник, которым пользовался Пири Рейс. А по некоторым предположениям, «карта Колумба» должна была находиться где-нибудь в Турции. Следуя этим догадкам, Стимсон дал указание американскому послу в Турции начать поиски. Турецкое правительство способствовало выполнению просьбы, но попытки не увенчались успехом.

В свое время Пири Рейс делал и другие интересные заявления об источниках, из которых он черпал сведения. Он использовал около двадцати карт, главным образом времен Александра Македонского, а также карты, составленные на строгой математической основе, ученые, изучавшие его карту, обнаруженную в 1930-х годах) не могли с доверием отнестись к этим признаниям. Но сейчас выясняется их истинность.

Спустя некоторое время к карте угасло общественное внимание, и ученые отвергли ее как аналог «карты Колумба». О ней не было слышно до 1956 года, когда в Вашингтоне в результате счастливых случайностей к ней вновь вспыхнул интерес. Турецкий морской офицер преподнес карты в дар американскому морскому гидрографическому управлению (ему, однако, было неизвестно, что ее факсимильные издания уже имелись в библиотеке конгресса США и других ведущих библиотеках страны). Карта тогда была направлена М. И. Уолтерсу, картографу морского штаба.

Так случилось, что Уолтерс передал карту своему другу, специалисту по древней картографии и инициатору новых научных направлений на стыке с археологией. Это был капитан Арлингтон X. Мэллери. После блестящей карьеры инженера, специалиста по навигационному делу, археолога и писателя он посвятил ряд лет изучению старинных карт, особенно карт викингов Северной Америки и Гренландии. Забрав карту домой, он пришел к любопытным заключениям. По его мнению, ее южная часть отображала заливы и острова антарктического побережья, а точнее Земли Королевы Мод, скрытой ныне подо льдом. Таким образом, кто-то уже картировал эти территории, когда они были свободными от ледяного покрова.

Эти утверждения были столь невероятны, что не могли быть приняты всерьез большинством профессиональных географов, хотя сам Уолтерс чувствовал, что Мэллери, должно быть, прав. Для проверки своего открытия Мэллери обратился за помощью к директору Вестонской обсерватории при Бостонском колледже, преподобному Даниэлю Л. Лайнхену, который побывал в Антарктиде, и директору обсерватории при Джорджтаунском университете, преподобному Фрэнсису Хейдену. Эти опытные специалисты с доверием выслушали своего коллегу. Лайнхен и Уолтерс вместе с Мэллери приняли участие в радио дискуссии на эту тему 26 августа 1956 года, которую финансировал Джорджтаунский университет. Записи этой передачи были широко растиражированы и привлекли мое внимание. Я был тронут тем, с какой верой отнеслись к Мэллери такие люди, как Уолтерс, Лайнхен и Хейден. А когда я сам повстречался с ним, тоже убедился в его искренности и честности. У меня было какое-то предчувствие, что, несмотря на невероятность самой идеи и недостаток веских доказательств, истина могла быть на стороне Мэллери. И я решил изучить карты, так тщательно, как только мог. Поэтому и включил это в программу научных исследований в Кин-Стейт колледже.

Исследование проводилось в рамках моих занятий со студентами, и с самого начала они приняли в этом живое участие. У меня была привычка прививать им интерес к проблемам переднего края науки, потому как я верил, что нерешенные вопросы больше развивают интеллект и воображение, чем разжеванные темы, взятые из учебника. Мое глубокое убеждение состоит еще и в том, что любитель играет в науке гораздо большую роль, чем принято считать. Я читал лекции по истории науки и осознавал, с каким ожесточением принимают специалисты «безумные» открытия (нередко их именуют «прорывными»). В действительности же каждого научного работника, когда он приступает к новой теме, можно назвать любителем. Коперник, Ньютон, Дарвин – всем им было присуще «любительство» в хорошем смысле слова, когда они совершили свои открытия. И уже в процессе многолетней работы стали специалистами в избранной области. Однако ученый, который начинает с того, что изучает буквально все, сделанное до него, никогда, вероятно, не вдохновится на нечто совершенно новое. Человек науки – это тот, кто знает все, или почти все, и обычно уверен, что постиг все важное в своей отрасли. Если даже он не думает так, он тем не менее убежден, что другие знают еще меньше, а непрофессионалы и вообще не знают ничего. И потому к любителям такое пренебрежение со стороны большой науки, несмотря на тот факт, что им она обязана бесчисленными важными открытиями, во всех областях (как-то при обсуждении трудного вопроса Томас Алва Эдисон сказал, что он слишком сложен для специалистов, и нужно подождать, пока какой-нибудь любитель не возьмется за него.) Ввиду всего этого я без колебаний предложил головоломку Пири Рейса моим студентам.

Глава II ТАЙНЫ КАРТЫ ПИРИ РЕЙСА

Когда мы начинали наше исследование, я, как и студенты, был любителем. Мое единственное преимущество по сравнению с ними состояло в том, что я уже имел опыт научной работы; но они же и выигрывали оттого, что знают меньше, так как им не нужно было преодолевать предубеждения.

С самого начала у меня была мысль – или дурное предчувствие, если хотите, – что наши поиски обречены на неудачу. Если эта карта была копией какой-то древней карты, которая по тем или иным причинам сохранилась в Константинополе и попала к туркам, тогда между нею и изданиями, имевшими хождение в Европе в средние века, мало что будет общего. Я не могу допустить, чтобы эта карта одновременно принадлежала и древнему миру (т.е. была копией), и средним векам. Поэтому, когда один из моих студентов сказал, что она напоминает ему средневековые навигационные карты, я мало этим заинтересовался. К счастью, свое мнение я оставил при себе, а студента подбодрил провести исследование в этом направлении.

Вскоре у нас накопилось множество данных о средневековой картографии. Мы мало интересовались картами суши, поскольку они были крайне примитивны. Привлекали нас только морские карты, бывшие в ходу у средневековых мореплавателей, начиная с XIV столетия. Эти «портуланы» (слово происходит от назначения этих карт, которые служили лоциями от порта к порту) отображали Средиземноморье и Черное море и были мастерски оформлены. Примером может быть «Портулан Дульсерта» 1339 года издания. Если читатель сравнит отдельные линии на нем и на произведении Пири Рейса, он может увидеть их сходство. Единственное отличие в том, что «Портулан Дульсерта» охватывает Средиземное и Черное моря, а карта Пири Рейса – побережья всей Атлантики. Эти линии отличаются также и от тех, которые изображены на современных картах. Это не координатная сетка с параллелями и меридианами, расположенными на равном расстоянии и составляющими решетки различных форм. Эти линии, по крайней мере на старинных картах, представляют собой радиально расходящиеся от центра лучи, как спицы в колесе. Эти центры как бы воспроизводят графический образ морского компаса, а некоторые из карт в целом и оформлены, как этот главный навигационный прибор. Радиально расходящиеся «спицы» соответствуют аналогичным точкам на компасе, и общее их число в одних случаях – 16, в других– 32.

Вследствие того, что морские компасы стали использоваться в Европе примерно в то же время, когда появились эти карты, большинство ученых пришли к выводу, назначение подобных картографических материалов состояло в том, чтобы, помочь средневековым морякам плавать по компасу. Нет сомнения, что мореплаватели в те времена использовали карты для проложения курса по компасу, так как такой метод описан в старинных трактатах. Но чем больше мы погружались в изучение карт, тем больше возникало загадок.

Например, было обнаружено, что один из ведущих ученых в этой области не верил в средневековое происхождение морских карт. А. Е. Норденшельд, составивший целый атлас таких карт, а также написавший труд об их истории, выдвинул несколько доводов в пользу того, что они могли происходить из более древних времен. Прежде всего он указал, что «Портулан Дульсерта», как и другие подобные произведения, были слишком точными, чтобы считать их авторами средневековых мореплавателей. Затем удивление вызывал тот факт, что на этих удачных образцах не было признаков их развития. Те, которые принадлежат к началу XIV столетия, столь же совершенны для своего времени, как и относящиеся к ХV столетию. Как будто кто-то еще в XIV веке скопировал такие поразительные карты, что их не смогли улучшить даже в течение двух столетий. Более того, Норденшельд обнаружил доказательства тому, что существовала лишь одна карта, а все портуланы, выполненные позже, были лишь копиями, в той или иной степени отличными от оригинала. Он назвал этот неизвестный оригинал «обычным портуланом» и показал, что последующие карты рабски копировались с него. Измерения показывают, писал он, во-первых, что касается контуров Средиземного и Черного морей, то все портуланы схожи и будто срисованы с одной и той же карты, во-вторых, на них всех использован один и тот же масштаб. После обсуждения вопроса об этом едином масштабе и использования общих для Средиземноморья единиц длины (за исключением лишь Каталонии, которая, по предположениям ученого, пользовалась карфагенскими единицами) Норденшельд далее отмечает: «Поэтому, возможно, что меры, принятые на портуланах, происходят от тех времен, когда финикийцы или карфагеняне контролировали Западное Средиземноморье, или, в крайнем случае, относятся ко временам Марина Тирского, который жил во II веке н. э. и считается предшественником географа Клавдия Птолемея».

Норденшельд, таким образом, склонялся к выводам, допускающим античное происхождение портуланов. Но это было не все. Ему оказались близко знакомыми труды Клавдия Птолемея, который черпал сведения из античности, а в Европу они вновь попали в XV столетии. После сравнительного анализа ученый обнаружил, что портуланы даже более совершенны, чем карты Птолемея (сопоставлены были «Портулан Дульсерта» и карта Птолемея, включающая Черное и Средиземное моря). Превосходство первых было очевидно даже с первого взгляда.

Но давайте приостановимся на мгновение, чтобы решить, что же это значит. Птолемей – виднейший географ древнего мира. Он работал в Александрии во II столетии н. э., в величайшей библиотеке своего времени. В его распоряжении была вся накопленная географическая информация разных стран. Владел он и математикой. В его «Географии» проявился научный образ мышления. Можем ли мы предположить, что средневековые мореплаватели ХIV столетия без этих знаний, без точных приборов, за исключением примитивного компаса, а также без математики были способны выдать более совершенную научную продукцию?

Норденшельд чувствовал, что в античности должны были существовать географические традиции и навыки, которые продолжил Птолемей. Он к тому же полагал, что «обычный портулан» был, вероятно, в ходу у мореплавателей. А отвечая на возражения, почему же об этом нет упоминаний у античных писателей, замечал, что в средние века карты – портуланы не направлялись ученым тех времен на экспертизу. Как в античности, так и в средневековье, академические картосоставители и практики-мореплаватели не соприкасались. Норденшельд был вынужден так и оставить проблему неразрешенной. Ни средневековые мастера, ни известные древнегреческие географы не могли нарисовать такие карты. Их характеристики указывают на происхождение от культуры с более высоким уровнем технологии, нежели та, которая была достигнута в средние века или античные времена.

Все объяснения происхождения портуланов в сильных выражениях были отвергнуты принцем Юсуфом Камалем, арабским географом уже нашего времени: «Свойственная нам дремучая неграмотность… относительно происхождения портуланов или навигационных карт, известных под этим названием, приводит нас из сумерек в ещё большую темноту. Все, что написано по истории этих карт, и все, что будет сказано о них еще, не что иное, как домыслы, предположения, галлюцинации…»

Принц Камаль возражал против того, чтобы считать линии на картах средством для ориентировки по компасу: «Что же касается линий, пересекающих друг. друга и образующих квадраты, ромбы, треугольники, я хотел бы сказать, что в Древней Греции и даже в более ранние времена они, по всей вероятности, никогда не рисовались для обозначения расстояний для мореплавателей.

Составители портуланов заимствовали прием с использованием линий у древних греков «ли кого-либо другого скорее всего для облегчения рисовки карт, а не для ориентировки с их помощью в пространстве».

Другими словами, он хотел сказать, что портуланы по своей геометрической основе были отличным полем деятельности для картографов – то ли в составлении оригинальных карт, то ли в работе по копированию.

Еще раньше в нашем исследовании трое из моих студентов, Лео Эстес, Роберт Витковский, Лорен Ливенгуд, взяли тему – назначение линий на картах– портуланах в качестве курсового проекта. Они съездили в Ганновер, штат Нью-Гемпшир, чтобы ознакомиться со средневековыми картами в библиотеке дартмутского колледжа. По возвращении один из них, Лорен Ливенгуд, признался, что он, кажется, понял, как составлялись эти карты.

Задача состояла в том, чтобы выяснить, можно ли от линий на портулане перейти к координатной сетке, которую составляют параллели и меридианы на современных картах. Иными словами, проблема заключалась в том, чтобы перейти от системы портулана к современным картографическим проекциям. Подход Ливенгуда был прост. Он поставил себя скорее на место картосоставителя, чем мореплавателя, и видел свою задачу не в отыскании той или иной гавани, а в построении целой карты. Никогда не слышав о принце Камале, он склонялся к его выводам, о назначении этих линий. Первый шаг составителя, как предполагал Ливенгуд, состоял в том, чтобы отыскать подходящий центр карты и затем определить радиусы достаточной длины для покрытия всего картируемого поля. Тогда из центра рисовался круг, который делился пополам на четверть и так далее, пока не получалось 16 линий, идущих от центральной точки к периферии под равными углами в 22,5 (при необходимости можно было провести и 32 линии под углом в 11,25 ).

На следующем этапе точки соединялись по периметру для получения квадрата, причем не одного, а по крайней мере, четырех. Выбрав один из них и проведя линии, соединяющие противоположные точки, можно было создать решетку.

Теперь, хотя ученые и согласны, что портуланы не имеют координатной сетки, становится очевидным, что, проведя вертикальные линии (параллельные той, которая проходит через центр), можно получить меридианы, а те линии, которые пересекут их под прямым углом, составят параллели. Таким образом, у нас получается картографическая проекция, подобная проекции Меркатора, в которой параллели и меридианы пересекаются под углом 90 . Она и лежит в основе этих портуланов, где параллельные вертикальные линии составляют меридианы, определяющие долготу, а параллельные горизонтальные соответствуют параллелям и определяют широту.

Прилагая эти разработки к карте Пири Рейса, можно обнаружить, что человек, рисовавший ее, выбрал центр где-то к востоку от оборванного края доставшегося нам фрагмента мировой карты и затем провел окружность вокруг него. (Согласно самому Пири Рейсу, это была карта «семи морей» и включала она еще Африку и Азию, а также северную часть в дополнение к сохранившемуся куску.) Затем рисовальщик разделил круг четыре раза, провел 16 радиальных линий под углом в 22,5 . Он также обозначил четыре квадрата с целью использовать их для построения координатной сетки в разных частях карты, где потребуется определять различные направления на север (Дело в том, что портуланы были основаны на плоских проекциях, или линейной геометрии, и не принимали во внимание сферичность Земли. Поэтому меридианы на них, чем дальше от центра, тем больше отклонялись от истинного северного направления. Как мы увидим дальше, на портуланах, правда, использовался прием, позволяющий компенсировать эти искажения.) Именно Эстес, другой мой студент, доказал, что на одной и той же карте может быть несколько различных направлений на север.

Следующий вопрос был таким: какой из квадратов наиболее воспринимаем нами? Другими словами, какая часть карты Пири «Рейса имеет четкую ориентацию на север-юг, восток-запад?

Эстес нашел решение. Сравнивая карту Пири Рейса с современной, он выявил меридиан, который почти полностью совпадал с линией на портулане, идущей с юга на север африканского побережья, около 20 западной долготы, между Канарскими островами на востоке, островами Зеленого Мыса и Азорскими – на западе.

Эстес предположил, что эта линия может быть нашим главным меридианом, идущим на истинный север. Все параллельные к ней линии (допуская, конечно, что находящаяся в основе проекция близка к проекции Меркатора) также будут меридианами, а пересекающие их под прямым углом – параллелями широты. Условно восстановленные параллели и меридианы на портулане Пири Рейса образовали правильную сетку.

Единственное отличие этой сетки на старом портулане от действительной координатной сетки в том, что на современных картах все параллели и меридианы пронумерованы и проведены через равные расстояния – примерно в 5 или 10 . Но можно перейти от одной сетки к другой, если мы будем знать точно долготу и широту линий на портулане Пири Рейса. А для этого необходимы координаты всех пяти центров проекций в Атлантике, через которые идут радиусы Пири Рейса.

В начале нашего исследования я заметил, что эти пять центров были расположены на разных расстояниях по периметру окружности, хотя сама она и оказалась стертой. Я также отметил, что линии сходились из этих точек в один центр, находящийся за пределами восточного края карты. Это геометрическое построение казалось мне разрешимым тригонометрическими приемами. Но я тогда не догадывался, что, по мнению всех экспертов, портуланы строились без знаний тригонометрии.

Не находя математической основы на портулан, мы стали искать ее в собственных умах. Я сознавал с самого начала, что для создания полной карты нужно определить прежде всего точное расположение центра карты и уже потом – точную длину радиуса круга, проведенного составителем. Мне, к счастью, повезло, у меня был друг-математик Ричард В. Страхан из Массачусетского технологического института. Он заверил, что при наличии необходимых данных попытается с помощью тригонометрии найти точное положение с указанием широты и долготы пяти проекционных центров в Атлантическом океане. Это позволит нам нанести сетку и привязать к ней каждый объект. Только таким путем, нам, вероятно, удастся проверить заявление Мэллери об Атлантическом секторе портулана.

Поиски центра продолжались в течение трех лет. Мы поначалу думали, что линии, исходящие из пяти проекционных точек, должны сходиться в Египте. Мы использовали различные методы по продлению линий до их взаимного пересечения. Первая наша догадка – центр должен быть в Александрии. Я подумал так, потому что это был главный город науки в древнем мире. Казалось– естественным, что александрийские географы должны поместить свой город в центр.

Карта Древнего Египта исследовалась нами в поисках подходящего города на тропике Рака (Северном тропике на широте 23 27'), который мог бы играть роль такого центра. Мы все еще были в плену у идеи, что этот центр карты должен быть непременно важным пунктом, таким, к примеру, как большой город. Позже удалось освободиться от этого ошибочного предположения.

Древний город Сиену мы обнаружили к северу от тропика Рака, близ современного Асуана с его известной плотиной. При этом вспомнился научный подвиг Эратосфена, греческого астронома и географа III столетия до н. э, который измерил окружность Земли, определив угол наклона солнечных лучей в полдень одновременно в Александрии и Сиене.

Рабочую гипотезу пришлось изменить и принять Сиену как центральную точку карты. И выяснилось, насколько резонно и логично это было бы с точки зрения первых составителей, так как дуга окружности земной поверхности здесь была уже измерена астрономически. Полюс, тропики, экватор могли при этом быть точно определены по небесным объектам, которые были основой для картосоставителей во все времена. Сиена, ко всему прочему, была еще и важным городом. Доказать ее картографическое положение пытались двое студентов, Ли Спенсер и Рут Бороу. И только в конце наших поисков мы убедились, что Сиена все же не служила точным центром.

Больше хлопот нам доставила проблема с радиусами. Поначалу казалось, что совершенно невозможно выяснить их длину. Однако некоторые из студентов завели разговор о папской демаркационной линии, проведенной папой Александром VI в1493 году и пересмотренной год спустя для разграничений португальских и испанских владений во вновь открываемых регионах. А на карте Пири Рейса также была линия, идущая с севера на юг и проходящая через северную розу ветров и далее через Бразилию на некотором расстоянии к западу от Атлантического побережья. И она оказалась совпадающей или почти совпадающей со второй демаркационной линией 1494 года, которая также проходила через Бразилию. Пири Рейс упоминал о демаркационной линии на своей карте, и мы пришли к заключению, что его линия, идентичная с демаркационной, может дать долготу северной розы ветров и таким образом длину радиуса круга с примерным центром в Сиене.

Папская демаркационная линия предположительно была проведена с севера на юг на расстоянии 370 лиг к западу от островов Зеленого Мыса. В наши дни ученым удалось вычислить, что это была точка с координатами 46 30' западной долготы. Мы продлили этот меридиан к северной розе ветров и так получили первую приблизительную величину длины радиуса круга. Согласно подсчетам, она составила 79 (32,5 плюс 46,5 ). Результат был ошибочным на 9,5 , как установили позже, что, впрочем, оказалось приемлемым для начала.

На этом этапе наши поиски были слишком неопределенными, чтобы пустить в ход тригонометрию. Вместо этого мы опробовали полученные результаты прямо на детальном глобусе. Для этого на нем был проведен круг с центром в Сиене, обозначены и затем проложены линии от центра к периметру на расстоянии 22,5 друг от друга, начиная с экватора. Результат оказался удовлетворительным, и мы почувствовали, что избрали верный путь. Нам повезло, что в конце концов мы пришли к открытию ошибочной интерпретации демаркационной линии на исследуемой карте. С этим выводом двое из наших студентов, Джон Ф. Малсбенден и Джордж Батчеллер, вернулись домой. Они просидели над картой всю ночь, и вдруг Малсбенден выпрямился и воскликнул в сердцах, что вся работа – насмарку, что выбранная линия неверна. В надписях на карте, которую мы просматривали, сам Пири Рейс указал на другую линию. Это была первая демаркационная линия 1493 года, и она шла совсем не через розу ветров. Ошибка, однако, пошла на пользу. Да, верно выбранная нами линия на карте Пири Рейса ничему не соответствовала, тем не менее она находилась близко от демаркационной линии 1494 года и могла послужить первым ключом к определению долготы.

Другой ошибкой, которая сослужила нам хорошую службу, было допущение, что, возможно, исследуемая карта ориентирована не на истинный Северный полюс, а на магнитный. Позже мы все же убедились, что многие, если не большинство портуланов, ориентированы, хотя и приблизительно, на Северный магнитный полюс. Как уже указывалось, некоторые авторы по этому предмету оспаривали универсальное назначение портуланов, считали их только вспомогательным средством для ориентировки по компасу и, следовательно, поддерживали их необходимую для этого ориентацию на магнитный полюс.

Добиваясь большой точности, я хотел выяснить, как магнитное поле Земли влияет на вторую демаркационную линию, которая теперь определяла наш радиус. Если ее западная долгота составляет 46 30', то с учетом магнитной поправки она должна проходить еще западнее на широте северной розы ветров, а это, в свою очередь, будет влиять и на радиусы. Мы потратили некоторое время, высчитывая, как далеко на запад должна отклоняться эта линия. Это повлекло за собой обнаружение новых фактов о магнитном склонении (разнице между направлением на географический, т. е. истинный, и магнитный полюсы) в этих частях Атлантики в нынешнее время и в дни Пири Рейса, или в античный период. Мы как будто оказались в Саргассовом море неуверенности и зыбкости,

К счастью, вывела нас из этого тупика другая ошибочная идея. Я заметил, что круг, нарисованный с центром в Сиене и с радиусом, проведенным до пересечения второй демаркационной линии с северной розой ветров, оказывается, проходит через современный магнитный полюс. Тогда мы позволили себе предположить (ничто для нас не было невозможно!), что кто-то в античные времена знал о расположении магнитного полюса и намеренно выбрал радиус, который проходил бы по нему. При всей шаткости такого допущения это было все же лучше, чем полагать, что тогда знали о демаркационной линии, проведенной лишь в 1494 году. Предположение о магнитном полюсе было, однако, несовершенной рабочей гипотезой. Он не стоит на одном месте, а постоянно движется, и никто не может сказать достаточно определенно, где он была прошлые времена.

В ходе этих размышлений я натолкнулся на утверждение Норденшельда, что портуланы были нарисованы с ориентацией на истинный, а не магнитный полюс. В этом Норденшельд, пожалуй, ошибался, если не придерживаться точки зрения, что карта первоначально была составлена с учетом истинного северного направления, а уже потом принято во внимание магнитное склонение. Но его заявление заинтриговало нас, и тогда я вновь занялся обследованием глобуса с проведенным кругом. Этот круг проходил через магнитный полюс и очень близко к географическому. Теперь мы легко отказались от «магнитной» гипотезы и приняли рабочую теорию, состоящую в том, что, возможно, в античные времена кто-то уже знал об истинном положении полюса и проводил радиус от Сиены на тропику Рака к полюсу. И вновь запоздалая догадка пришло на помощь. Как и в случае с тропиком Рака, положение полюса было определено астрономически – ведь это была строго фиксированная точка на поверхности Земли.

Наши поиски были сродни морскому плаванию в пасмурную погоду, когда выходишь к безопасным берегам. Мы уже достигли той стадии, когда можно было попытаться проверить всю теорию с помощью тригонометрии. Исходили при этом из следующих предположений: 1) центр проекции находился в Сиене, на тропике Рака на 32,5 восточной долготы; 2) радиус круга проходил от тропика до полюса и составлял 66,5 по длине; 3) горизонтальная линия, проходящая через среднюю точку проекции на карте, была истинным экватором. При взгляде на африканское побережье у Гвинейского залива можно было видеть, что действительно эта линия расположена близко к экватору. И все-таки то были не только основательные предположения, но и слепые догадки. Мы не могли знать, имел ли древний картосоставитель точные данные о размерах Земли, – позволяющие ему определить положение полюсов и экватора. Предварительные умозаключения в ходе эксперимента могли быть либо подтверждены, либо отвергнуты. Это, однако, было лучшее из всего, с чем нам приходилось работать.

Теперь мы могли уже дать нашему математику Страхану данные, которые ему требовались для математического анализа. Он вычислил координаты по широте и долготе всех пяти проекционных центров на карте Пири Рейса. Им был использован наш условный экватор как основная линия широты. На нем проведен радиус из центра проекции до пересечения экватора с окружностью. Потом я проложил радиусы под углом в 22,5 на север и на юг. Таким образом, если экватор был выбран исключительно верно, можно было перейти к широтам других четырех точек проекции. Предполагаемый экватор составлял основную широтную линию, так же, как отсчет долготы шел от Сиены.

Первоначально Страхан вычислил положение пяти точек проекции методами плоской и сферической тригонометрии. На каждом успешном этапе, выбирая за основу то ли радиус, то ли центр проекции, он шел одинаковым путем. Но в каждом случае расчеты с помощью тригонометрических методов на плоскости доказывали, что построенная таким образом сетка оказывается более удовлетворительной для географов, тогда как сферическая тригонометрия вносит невероятную путаницу. И становилось совершенно ясным, данная проекция составлялась посредством приемов плоской тригонометрии.

И если у нас имелась широта и долгота пяти центров на карте Пири Рейса, мы уже могли перейти к современной картографической координатной сетке. Вся разница в широте между точками 1 и 5, разделенными лишь миллиметрами на нашей копии карты (мы использовали ее фотоснимок), выражала длину градуса широты в миллиметрах. Чтобы выявить все возможные отклонения, мы измерили длину градуса широты между каждыми двумя из пяти точек. Схожую процедуру проделали с долготой. Длина градуса широты и долготы оказывалась практически одинаковой, и, таким образом, у нас получался квадрат сетки. Здесь проявилось расхождение с действительным масштабом карты, потому что мы не знали, когда в кем она рисовалась и какие единицы при этом использовались.

Следующий шаг состоял в том, чтобы выяснить, как вычерчивать сетку. И это была совсем не простая задача. Сложность состояла в том, что она требовала высокого уровня точности и большого терпения. К счастью, один из моих студентов, Фрэнк Райан, имел соответствующую квалификацию для этой работы. Он служил в военно-воздушных силах, стажировался на базе Вестовер в Массачусетсе и был направлен в картографическое управление 8-й разведывательно-технической эскадрильи под начало замечательного офицера капитана Лоренцо В. Борроуза. В задачи этого соединения в то время входило составление карт для стратегического командования военно-воздушными силами Соединенных Штатов. Незачем говорить, что специалисты этого подразделения соответствовали жестким требованиям военно-воздушных сил относительно картосоставительства. И Фрэнк Райан в процессе интенсивной практики приобрел необходимые навыки. Он обладал достаточным опытом для этого военного ведомства, теперь же его умение понадобилось снова, на этот раз – для составления координатной сетки.

Позже Райан познакомил меня с капитаном Борроузом, и я посетил военную базу в Вестовере. Капитан предложил свое активное участие в составлении эскиза карты с решением вопроса о проекциях и по существу предоставил свой штаб в наше распоряжение. Совместная работа продолжалась более двух лет, и ряд офицеров, а также гражданских лиц оказали нам ценную помощь. В конце капитан Борроуз и его лейтенант Гарольд 3. Ольмейер просмотрели и одобрили наш труд.

Процедура вычерчивания сетки была следующей. Все меридианы были нарисованы параллельно главному меридиану с интервалом в пять градусов, а все параллели – параллельно условному экватору, также через пять градусов. Эти линии не во всех случаях были строго параллельны линиям большой сетки, переснятой на кальку с карты Пири Рейса. Но это было и понятно. Такое могло получиться в результате того, что карта была покороблена, или потому, что линии с древней карты-первоисточника переносились без достаточной аккуратности. Мы должны были допустить пределы погрешности, так как не были уверены, что какая-то маленькая ошибка не закралась при копировании экватора или главного меридиана. Здесь, как и в других случаях, мы просто делали все возможное с тем материалом, который имели.

Когда решетка была нарисована, приступили к ее проверке. Мы идентифицировали все точки, какие могли, и составили таблицу для сравнения широты и долготы разных пунктов на картах – современной и Пири Рейса. Эта таблица содержала в себе, кроме погрешностей, еще и их вычисленные средние величины. Она явилась проверкой на истинность нашей разгадки проекций Пири Рейса.

Но я не должен забегать вперед. Обнаружилось, что положение некоторых точек на карте Пири Рейса было очень точным, другие же оказывались не строго фиксированными. Постепенно мы поняли причину таких неточностей. Выяснилось, что эта карта была составлена из меньших карт отдельных территорий (возможно, вычерченных в разные времена и разными людьми), и ошибки накапливались по мере ее создания. Здесь не было ничего удивительного. Ведь это огромная задача, требующая к тому же большого количества денег, – обследовать одновременно и закартировать обширную территорию, входящую в карту Пири Рейса. Несомненно, первоначально составлялись местные карты, постепенно объединявшиеся, причем в разное время, во все большие и большие, пока, наконец, не получалась мировая карта. Этот длительный процесс объединения различных кусков, прежде всего, по отношению к сохранившемуся фрагменту, был завершен в эпоху античности. Эта гипотеза, я надеюсь, будет подкреплена следующими размышлениями. Что, очевидно, было сделано Пири Рейсом, так это соединение заимствованных карт с другими, которые, возможно, сами были копиями. Вот таков путь создания мировой карты.

Студентам удалось обнаружить множество ошибок. Ли Спенсер и Рут Бороу обследовали восточное побережье Южной Америки с большой тщательностью и установили, что составитель в действительности пропустил около 900 миль береговой линии. А Амазонка оказалась нарисованной на карте дважды. И мы пришли к заключению, что у рисовальщика было два различных картографических первоисточника с Амазонкой, выполненных разными людьми в различные времена, но он ошибался, думая, что это две несхожие реки. Увидели мы и то, что, кроме экватора, на котором были основаны наши проекции, имеются свидетельства вычисления кем-то и другого экватора. Таким образом, их было два. Но в то же время были и объяснения такого противоречия. Другие существенные ошибки включали потерю северного побережья Южной Америки, а также повторение отрезков этого побережья и береговой линии Карибского моря. Так, ряд географических объектов был показан на карте дважды, но, правда, в разных проекциях. Для большей части Карибского региона северный меридиан шел почти под прямым углом к направлению на север на главном поле карты.

По мере того, как проходила идентификация все большего и большего числа точек сетки и осреднение ошибок в их координатах, мы столкнулись на карте с наличием каких-то общих погрешностей, которые указывало на несовершенство проекции. Что-то было неверным либо в положении центра карты, либо в длине радиуса, либо в том и другом. Не было иного пути обнаружить эти ошибки, кроме как попытаться найти приемлемые альтернативы. А это требовало времени и терпения от всех нас. С каждым новым центром или радиусом Страхан должен был повторять вычисления и еще раз определять положение пяти проекционных центров. Затем –вновь вычерчивалась сетка и составлялась таблица новых координат. Так как каждая сетка, в свою очередь, содержала не выявленные ошибки, то требовалось принимать новые допущения, что сопровождалась вздохами разочарования и отчаяния. Однако появлялось и удовлетворение от постепенного уменьшения числа ошибок, что свидетельствовало о приближении к цели.

На одном из этапов среди различных вариантов центра карты взамен Сиены мы выбрали античную Беренику на побережье Красного моря. Это был важный египетский порт во времена расцвета Александрии, и он также лежал на тропике Рака. Береника, по логике вещей, претендовала на звание такого центра еще и по причине своего морского положения. Изучалась его история, и все, казалось, указывало на правильность решения. Но потом, как в романах Агаты Кристи с загадочным убийством, подозреваемый по всем очевидным догадкам оказывался невиновным. Таблицы показывали, что предположение неверно, так как при таком выборе погрешности даже возрастали. Мы должны были оставить Беренику, о чем я очень сожалел, учитывая благозвучность этого названия.

Возвращение к координатам Сиены – отличалось от первоначального выбора. Таблицы показывали, что выявленная ошибка в положении этого центра была небольшой. Поэтому мы попытались остановиться на пунктах вблизи Сиены, на север, восток, юг, запад от нее, пока наконец не избрали .пересечение александрийского меридиана, 30 восточной долготы, с тропиком Рака. Это удовлетворяло всем требованиям.

Но тут же появились и противоречивые комментарии. Почему мы не пошли по этому пути раньше? Почему не выбрали это место сразу? Оно ведь сочетало все главные характеристики: положение на тропике и на меридиане Александрии, вычисленное астрономически, а также близость к столице античной науки. А позже мы еще и убедились, что все греческие географы за основу своих карт брали этот меридиан,

Остающиеся ошибки в таблице предполагали какую-то неточность с радиусом. Конечно, сомнительно, чтобы составитель карты имел полные сведения о размерах Земли. Более вероятно, что у него были лишь приблизительные данные. Поэтому мы начали пробовать различную длину. Уменьшили радиус на несколько градусов, полагая, что рисовальщик недооценивал, так же, как и Птолемей, размеры Земли. Но это только увеличивало ошибку. Потом взяли радиус на 7, 5, 2 и 1 градус длиннее. В результате проб и ошибок остановились на 3 . Это означало, что, согласно древним картосоставителям, расстояние в градусах от тропика до полюса было 69,5 , в отличие» от истинного-66,5 . В пересчете на размеры Земли ошибка при этом составляла 4,5 %.

… Факт большой важности, на который мы все время не обращали внимания, состоял в том, что в действительности определялась длина радиуса (и, следовательно, длина градуса) главным образом по долготе. Я придавал большее значение средним ошибкам долготы, чем широты. Особенно меня интересовала долгота африканского и южноамериканского побережий. А радиус выбирался как раз такой, чтобы свести к минимуму долготные погрешности, не увеличивая при этом ошибок по широте. Но как выяснилось, этот чрезмерный акцент на долготу был очень кстати, так как привел нас позже к открытию исключительного значения.

Что касаются измерения окружности Земли, то в античное время уже жил географ, который занимался этим, правда, вычислил ее с некоторым превышением.

Им был Эратосфен. Означает ли это, что сам он и являлся нашим картосоставителям? Мы видели, что карта Пири Рейса основывалась на первоисточнике, вычерченном с применением методов плоскостной тригонометрии. Но тригонометрия была еще не знакома древним грекам во времена Эратосфена. Предположительно ее открыл лишь столетие спустя Гиппарх. Он определил дату равноденствия, изобрел или, по крайней мере, математически описал картографические проекции и, как принято считать, заложил основы планиметрии и сферической тригонометрии. (Правда, познания в линейной геометрии обнаруживаются еще у Аполлония, раннего древнегреческого ученого.) Он принял вычисленные Эратосфеном размеры Земли, хотя и критиковал того за неиспользование математики при составлении карт.

Необходимо вмешаться в этот спор, чтобы поднять интересный для нас вопрос. Действительно ли Гиппарх критиковал своего предшественника за математические недостатки в картографических проекциях? Если даже и так, то его критическое отношение выглядит неубедительно. Безусловно, составлению подобных проекций должны сопутствовать тригонометрические расчеты. Но если Гиппарх сами развивал основы этой науки, то как он мог обвинять Эратосфена, который жил за столетие до этого, в игнорировании их? Собственные книги Гиппарха утеряны, и мы с полной уверенностью не знаем, правы ли позднейшие авторы, приписывающие ему открытие тригонометрии. Возможно, кое-что он позаимствовал из книг античного автора Холдеана, которому посчастливилось обладать поразительными данными произвести предварительные расчеты равноденствия.

Но все это умозрительные размышления, и у меня было такое чувство, что они уводят от истины. Если Гиппарх и развивал как плоскостную, так и сферическую тригонометрию, по которым строились карты Пири Рейса, да и других авторов, то не исключено, что это было переоткрытием математических приемов, хорошо известных за тысячелетия до того. Ведь многие из этих карт составлялись задолго до Гиппарха. И, вместе с тем, нельзя допустить, чтобы они были так точно вычерчены без знаний тригонометрии.

Появилось и еще одно доказательство, что проекция Пири Рейса основывалась на измерениях Эратосфеном размеров Земли. Древнегреческие авторы дают расстояние в стадиях – это была основная единица длины.

Сложность для нас заключалась в том, что они нигде не приводят ее значение. И мы не имели понятия, как же определить стадию: в футах или метрах? Расчеты варьировали от 350 до 600 футов. Более того, не было даже оснований предполагать, что эта древнегреческая единица является стандартной, т. е. всегда одинаковой. Она могла различаться как в пределах самой Греции, так и из века в век.

Большой авторитет в истории науки Джордж Сартон, позже ставший доктором Гарварда, посвятил много времени, выяснению длины стадии, использованной самим Эратосфеном в Александрии в III столетии до н. э. И он пришел к выводу, что «стадия Эратосфена» равнялась 559 футам.

Нам же невозможно было подтвердить это однозначно. Предположительно мы могли лишь утверждать, что земная окружность была переоценена примерно на 4,5 %. Эратосфен дает ее значение в 252000 стадий. Для того чтобы проверить длину его стадии, взяли истинную величину земной окружности (24800 миль), увеличили ее на 4,5%, перевели результат в футы и разделили его на 252 000. Получилось 547 футов.

Если мы сравним наши расчеты с данными Сартона, то окажется, что разница составляет всего 12 футов, или около 2 %. И создавалось впечатление, что мы преодолеем все наши трудности, только приняв окружность Эратосфена и значение стадии по Сартону. Далее мы могли построить координатную сетку, столь схожую с той, которая имелась на карте, что невооруженным глазом нельзя было заметить разницу.

Следующий этап заключался в выяснении той истины, что измеренная Эратосфеном окружность Земли легла в основу карты, послужившей первоисточником для Пири Рейса. И если она была завышена на 4,5 %, то и наши вычисления пяти центров проекции должны были содержать ошибки и по долготе, и по широте. С учетом превышения Эратосфена нужно было перечертить всю сетку. И мы обнаружили, что это приводило к уменьшению значений долготы.

Подобный результат мог лишь означать, что греческие географы в Александрии, когда они готовили мировую карту с использованием окружности Эратосфена, имели перед собой картографический первоисточник, вычерченный без ошибок этого ученого и даже, очевидно, вообще без какихлибо погрешностей. Позже мы увидим доказательства этому, найдем свидетельства, что люди, составлвшие эти древние карты, обладали более передовой наукой, чем сами греки. Но появилась другая головоломка. Уменьшение долготы при освобождении от ошибок приводило одновременно к увеличению широты. Но так как определить точное значение долготы намного сложнее, чем широты, то в этой процедуре не было никакого резона. Должны были существовать какие-то другие невыявленные погрешности.

И мы вновь приступили к поискам и кое-что обнаружили. Это не решало всей проблемы, но выводило нас на верный путь. Как уже упоминалась, определились пять проекционных центров. Они получались посредством проведения линии от центра карты до пересечения круга с условным экватором. Этот экватор был принят нами как нулевая широта.

Когда таким путем определилась проекция, мы еще не понимали, что картосоставитель скорее всего провел первый радиус от центра карты прямо к полюсу, а не к экватору. Если же он поступил таким образом, то, учитывая ошибку в измерении длины градуса, и экватор мог отклониться на несколько градусов. Для проверки этого требовались новые вычисления и новая координатная сетка.

Вначале показалось, что эта сетка еще более искажена, чем предыдущая, особенно на африканском побережье. Так, экватор проходил слишком близко к гвинейскому побережью – примерно на расстоянии в пять градусов. И я расстроился, как только появились результаты. Но теперь рад, что настоял тогда на перечеркивании сетки, несмотря на очевидное прибавление ошибок. Ведь то, что получилось, имело несомненную пользу.

Первая мысль была о том, что африканское, а также европейское побережье просто неверно изображены, точные, заходят слишком далеко на юг. Но потом выяснилось, что если Африка была смещена к югу на исправленной проекции, то берег Франции оказывался привязанным к более верной широте, чем раньше. И тогда я впервые осознал, что причина в искажении масштаба. Пири Рейс, или древний составитель, использовали различные масштабы для Европы и Африки. Но почему тогда долгота оказывалась правильной?

Решили опробовать эмпирический масштаб для всего побережья от Гвинейского залива до Бреста на французском берегу, чтобы посмотреть, как точно соответствуют друг другу широтные параллели. Оказалось, что ошибки в широте вдоль береговой линии были минимальны. Из этого следовало, что первый чертеж определял здесь широту предельно точно. И стало очевидным, что те, кто рисовал карту этих побережий, брали различную длину градуса по широте и долготе. Другими словами, географы, проектировавшие квадратную сетку портулана, которую мы воспроизвели тригонометрическим путем, скорее всего применяли эту проекцию и к другим картам, первоначально, правда, рисовавшимся в ином виде.

Какой же была эта проекция? Очевидно, при ее составлении исходили из допущения, что на север и на юг от экватора длина градуса долготы фактически уменьшаются по мере приближения меридиана к полюсу. Это можно показать, следуя по меридиану на современной карте. Но можно доказать и другим путем – расположив меридианы прямолинейно, и тогда параллели широты пройдут все дальше друг от друга по мере удаления от экватора. Главная задача при составлении проекции заключалась в том, чтобы сохранить соотношение между длиной градуса широты и долготы в каждой точке земной поверхности.

Географы, безусловно, сразу же узнают проекцию, которую я описываю здесь. Это проекция Меркатора, предположительно открытая Герхардом Меркатором и использованная в его Атласе 1569 года. Какое-то время мы считали, что не исключена возможность появления этой проекции еще в античные времена. Потом она могла быть забыта и вновь предложена в XVI столетия Меркатором. Последующие исследования подтвердили, что развертка параллелей, подобно этой проекции, была обнаружена и на других картах.

Я очень сопротивлялся, не желая принять без доказательств предположение о существовании проекции Меркатора (в полном смысле этого термина) еще в античности. Допускал возможность, что разница в длине градуса широты в разных точках произведения Пири Рейса могла быть произвольной. Вероятно, составитель, знавший об округлости Земли, все же был неспособен это отразить так же точно, как рассчитано на проекции с помощью сферической тригонометрии. Он лишь выбрал единую длину градуса широты и использовал ее для всей карты. Правильный же путь – изменение длины в прогрессии по мере удаления от экватора.

Достаточно неожиданным явилось и следующее наблюдение. Из сравнений Норденшельдом карт Средиземного и Черного морей, выполненных Птолемеем, и «Портулана Дульсерта», выходило, что последний нарисовал линии птолемеевской проекции, но по-своему. Это конечно, было дополнительным указанием на древнее происхождение первоисточника для карты Пири Рейса.

Но и это еще не конец. В последующем разборе карты де Канерио 1502 года будет видно, что вытянутая сетка, использованная Птолемеем и обнаруженная на карте Пири Рейса, происходит из древних времен, когда уже применялась сферическая тригонометрия.

Удачные исследования наконец-то позволили нам нарисовать современную координатную сетку для большей части карты Пири Рейса.

Глава III ПОДРОБНОСТИ О КАРТЕ ПИРИ РЕЙСА

Предпринимая детальное исследование карты Пири Рейса 1513 года, мне следовало прежде всего разбить ее на секторы, соответствующие отдельным картографическим первоисточникам для малых территорий. Позже, они, вероятно, были объединены в одну карту греческими географами александрийской школы. (Я не исключаю и другое приемлемое объяснение для этих источников компиляции, которое когда-нибудь будет предложено.)

Что касается каждого источника (в дальнейшем я буду именовать их «компонентами карты», так как они представляют собой часть целого), то мне придется на них идентифицировать и находить ошибки в координатах лишь тех точек, которые строго привязаны к тригонометрической сетке.

Так как в некоторых случаях «компоненты карты» нечетко ложились на генеральную карту, у нас появилось два вида ошибок: те, которые обусловлены искажениями при копировании и те, которые присущи самому оригиналу. Это следовало различать, потому что, если «компонентная карта» сориентирована ошибочно, то и все объекты на ней имеют подобные искажения. Когда ошибки копирования на общей карте обнаружены и устранены, тогда, надо полагать, остающиеся принадлежат лишь местному оригиналу. Было выяснено, что большинство неточностей на карте – портулане появились на мировой карте, вероятно, при ее составлении еще в александрийские времена. Пири Рейс скорее всего вообще не смог бы свести все местные материалы воедино. Компонентные карты, пришедшие из далекой античности, были более точными и достоверными, чем позднейшие изображения земной поверхности. И это говорит об упадке науки, начиная с древнейших времен до новой истории.

Долгота и широта береговой линии определена достаточно точно. Это справедливо и для северо-атлантических островов, за исключением Мадейры. Точность долготы африканского побережья, где она наибольшая, может быть объяснена нашим предположением о центре и радиусе проекции, но с некоторыми поправками. Прежде всего это допущение, что длина радиуса (т. е. длина градуса) вычислялась не относительно побережья Африки, а относительно ширины Атлантики и долготы береговой линии Южной Америки. Из портулана с современной координатной сеткой видно, что побережья, разделенные Атлантикой, имеют приблизительно верные соответствующие значения долготы относительно центра проекции на меридиане Александрии. Это приводит к убеждению, что первый составитель, должно быть, определял правильную долготу на всем пространстве от александрийского меридиана до самой Бразилии.

Важно также и то, что и большинство островов расположено на истинной долготе. Потому и представляется, что научные достижения того времени оставили далеко позади навигационные открытия и мастерство картосоставителей не только эпохи Возрождения, но и всех средних веков, познания арабских географов или же известных географов древности. Это, очевидно, свидетельствует об устойчивости картографических традиций, которые только и дошли до нас благодаря таким народам, как финикийцы и жившие на острове Крит миносцы, великим мореплавателям, которые предшествовали грекам и передали им свой богатый морской опыт.

Точная привязка островов предполагает, что они уже были на древней карте, которую использовал Пири Рейс. Поэтому «открытие» и картирование их арабами и португальцами в XV столетии не может быть названо выдающимся. Не исключено, конечно, что тогда моряки сталкивались с этими островами в результате случайных обстоятельств (например, сбиваясь с курса и т.д.). С другой стороны, ничто не исключает возможность того, что картапервоисточник, уходящая корнями в древность, уже была в какой-то форме известна европейским народам. Может быть даже, что ранние плавания к некоторым из этих островов, в особенности к Азорским, предпринимались, чтобы подтвердить точность этих старых карт. Едва ли можно, если вообще допустимо, поверить, что мореплавателям в XV веке удавалось правильно определять долготу этих островов. Все, что им было доступно, – это приблизительное вычисление курса, основанное на направлении и силе –ветра, а также на скорости судна. Но и эти вычисления могли оказаться ошибочными, если встречались океанические течения или корабль ложился в дрейф.

Хорошо описана эта трудность по определению своего местонахождения в море автором XVI столетия, которого цитирует адмирал Моррисон в «Адмирале Моря-Океана»: «О, как же всемогущий Господь мог вложить утонченное и столь важное искусство навигации в бестолковые головы и неумелые руки этих мореплавателей! И каково видеть их, спрашивающих друг друга: «И сколько же градусов вычислила ваша честь?» Один говорит – «16», другой – «близко к 20», третий –«13 с половиной». А теперь они спрашивают: «А как ваша честь считает, далеко ли мы находимся от суши?»… Один на это отвечает – «я думаю, в 40 лье», другой «а я говорю – в 150», третий – «утром, я полагаю, до нее было 92 лье». И, будь их не трое, а три сотни, то и тогда они бы спорили не только друг с другом, но и оспаривали бы саму истину».

В то время еще не существовало прибора для измерения долготы на море. Он не появился и в последующие 250 лет, до того как в период правления Георга III не был изобретен хронометр. И потому невозможно объяснить точность определения долготы на карте Пири Рейса уровнем навигационной науки того времени.

В отношении же широты дело обстояло несколько иначе. Она уже определилась в XV-XVI столетиях с помощью астрономических наблюдений. Однако, когда они проводились опытными людьми с соответствующими приборами, – это было одно дело, и совсем другое, когда ими занимались путешественники. Моррисон указывает, что тот же Колумб допустил серьезные ошибки в вычислении широты. Говоря о первом плавании, он отмечает: «За период плавания мы обнаружили три измеренные широты (и все неправильные) и ни одной долготы». Одну из попыток Колумба определить широту он вписывает следующими словами: «Ночью 2 ноября 11492 года, за два дня до полной луны он старался определить свое местоположение, измеряя высоту Полярной звезды деревянным квадрантом. После внесения небольших поправок он решил, что Пуэрто-Гибара находится на северной широте в 21 06', в действительности же это было 42 с. ш.».

Спустя много времени после четырех плаваний Колумба на картах появились Куба и Гаити с неверной широтой. Почти все составители располагали эти острова над тропиком Рака, а не под ним, как следовало бы.

Возвращаясь к проблеме долготы, Моррисон замечает, что единственный метод ее определения, известный в XV столетии, состоял в вычислении времени по затмению. Однако и в этом никто не преуспел. Он свидетельствует: «Единственный известный метод установления долготы в дни Колумба заключался в определении времени по затмению… Прием достаточно простой, Колумб дважды пытался это сделать (в 1493 и 1503 года) и оба раза потерпел неудачу, как почти и все в течение столетия».

При таком уровне навигационных навыков я не знаю, как объяснить точность (и по широте, и по долготе) карты Пири Рейса. Другие же карты того времени вообще были несравнимо бледнее и несовершеннее.

Что касается широты на карте Пири Рейса, то здесь имеется несколько запутанных моментов. Ее история по существу, это история картографических первоисточников, которые использовались для составления портуланов – должно быть, охватывает огромный период времени, потому как она отражает несколько уровней картографических знаний.

Поначалу мы полагали, что горизонтальная линия, идущая через точку III, совпадает с экватором проекции. По этой модели линия из центра к точке пересечения горизонтальной прямой с окружностью является основной: все другие – проложены под углом в 22,5 на север и на юг. Первоисточник, включающий Африку, Азию и некоторые острова, когда-то был сориентирован именно таким образом. Это могло быть сделано на глаз, или опытным путем, просто располагая африканское побережье Гвинейского залива к северу от центральной линии, которая принималась за экватор. Но это была ошибка. Что касается математической проекции, то экватор фактически лежит почти на 5 к северу от этой линии.

Напрашивался вывод, что часть карты Пири Рейса по экватору ошибочно совпадала с тригонометрической сеткой. Вероятно, мы сталкивались здесь с тем, что работа по перечерчиванию выполнялась различными людьми в разное время, и потому неодинаково понимавшимии свою задачу. Большие розы ветров в Северной и Южной Атлантике, очевидно, обозначающие тропики, были нанесены на карту теми географами, которые неправильно сориентировали первоисточник. И если северная проекционная точка лежит на тропике Рака (Северном), то южная – не четко совпадает с тропиком Козерога (Южным). Измененная же проекция показывает, что северная проекционная точка смещается на несколько градусов от тропика Рака, тогда как южная близко примыкает к тропику Козерога. Никакая геометрия не дает возможности обеим точкам совпасть с соответствующими тропиками. Следует заметить, однако, что, кто бы ни варьировал широтой на тригонометрической проекции он не изменял долготу побережья, которая в любой системе оказывалась правильной. Итак, вся карта-первоисточник была сдвинута на север примерно на 5 . Это приводило к незначительным искажениям долготы, при данном масштабе оказавшимся несущественными. Возможно, Пири Рейс и сам что-то изменил.

Некоторые из островов, входящие в эту «компонентную карту», могли быть добавлены Пири Рейсом на основании материалов недавних плаваний. Несмотря на неправильную долготу и широту, это были весомые позднейшие дополнения. С другой стороны, не исключено что их ошибочная широта могла появиться при смещении оригинала к северу.

Лично я склонен поверить, что Пири Рейс сам сдвинул «компонентную карту», исходя из своей точки зрения – линия, проходящая через центральную проекционную точку, должна соответствовать экватору. Если он так поступил, это указывает на его хорошее знание широт гвинейского побережья. Как мы увидим, такие знания стали результатом исследований португальцами этого залива в XV столетии. И они привели к тщательным вычислениям широты, что было невозможно сделать по отчетам о плаваниях к американским берегам.

Подводя итог, можно заключить: эта часть карты Пири Рейса доказывает, что у него в руках уже были карты Африки, Европы, атлантических островов, основанные на тригонометрической проекции, которая учитывала шарообразность Земли. За неимением другой альтернативы мы вынуждены приписать происхождение этих карт доэллинскому времени, а не эпохе Возрождения или средневековым картографам и не арабам, которые так же плохо разбирались в долготе, как и все прочие, а также и не древним грекам. Тригонометрия проекции (или информация о размерах Земли) предполагает вклад александрийских географов. Но объективные знания о долготе наводят на мысль о людях, неизвестных нам, о народе мореплавателей, обладавшем инструментами для определения долготы, о которых те же древние греки не смогли даже мечтать и которых не имели даже финикийцы.

2. Специальная проекция Карибского региона, включая побережье Южной Америки

Карибская часть карты Пири Рейса приносит нам самые большие загадки. Кажется, что побережье нарисовано неправильно. На первый взгляд оно выглядит, как плод неудачной фантазии картосоставителя. Всем нашим изучением проекций портулана я был подготовлен к тому, чтобы принять точку зрения, что на карте было не одно направление на север, а несколько. Эстес указал, что модель портулана предполагает изменение северного направления от одной точки карты к другой.

Однажды я смотрел на карту и качал головой, когда вдруг обнаружил, что могу извлечь какой-то смысл из такого изображения Карибского сектора. Я увидел, что на этой территории действительно был еще один север. Для начала я предположил, что это имеет какое-то отношение к вычислениям мировой проекции. К тому времени для нас стало ясным, что теоретически возможно взять любую из проекционных точек на карте, координаты которой уже известны, и продублировать портулан, нарисовав круг с этой точкой в центре, а затем и сетку, такую же, как на мировой проекции. Это была бы дополнительная сетка, и любое из северных направлений могло быть выбрано для удобства составителя.

Чтобы разрешить эту задачу, необходимо было проложить северное направление в качестве нулевого меридиана. Отыскав местности, которые лежат на одной широте (по современной карте) с Карибским бассейном, я провел приблизительную параллель. Затем стал искать и нашел линию на проекции Пири Рейса, идущую под прямым углом к нарисованной прямой. Она шла от верхнего края карты и пересекала то, что было похоже на полуостров Юкатан. Угол, который составляла эта линия с меридианом основной карты, был равен 78,75 ; это означало, что до прямого угла с северным направлением не хватало 11,25 .

Постепенно стало возможным расширить математически рассчитанную проекцию и на остальную часть карты. Общим пунктом была точка проекции под номером 1, с координатами 51,4 с. ш. и 36,9 з. д. Так как длина градуса была одинаковой, мы могли проложить параллели широты через интервал в 5 вниз до нулевой – широты, которая являлась экватором этой специфической проекции. Так широта математически привязывалась к мировой проекции.

После серии экспериментов мы также обнаружили на этой «компонентной карте» птолемеевское расположение параллелей.

Долгота же составляла большую проблему. Наше первое решение скорее было выбрано наугад. Наконец вопрос разрешился, когда мы продлили линию от пересечения нулевого меридиана с экватором в Карибском секторе до нижнего края карты, где она перекрещивалась с долготой главной сетки, продленной на запад. Долгота этой точки пересечения стала долготой местного нулевого меридиана. Таким образом, координаты Карибского региона были определены.

Теперь, если читатель представит себе всю Карибскую сетку – отложенную от точки 1 как от центра, и затем повернет ее на 78,75 , то он поймет все наши построения. Так как смещение проекции было таким четким, а широта и долгота оказались исключительно точными, мы были уверены, что получившаяся проекция не просто случайное совпадение.

Возможно, возникнет недоумение, почему же составитель был вынужден обратиться к этой схеме? Единственный ответ, который я могу предложить, состоит в том, что он, вероятно, имел перед собой древнюю карту Карибского бассейна со множеством обозначений широты и долготы, но нарисованную, как и современная карта, в сферической проекции. Поскольку он скорее всего был незнаком со сферической тригонометрией, ему пришлось округлую поверхность Земли представлять в виде ряда плоскостей. Поэтому у него и получилось несколько северных направлений на территориях, отстоящих по долготе довольно далеко друг от друга. Но он был и достаточно сообразительным, чтобы выработать определенную схему, которая сохраняла точность широты и долготы в этом регионе. Для этого ему только нужно было найти прямой угол с северным меридианом. Однако и в этом случае он не достигал полной точности древней карты.

Большую поддержку этой гипотезы обеспечило сравнение карты Пири Рейса с современной, представленной в полярной равновеликой проекции. Эта карта была вычерчена ВВС США во время второй мировой войны. Центр ее был привязан к Каиру, потому что здесь располагалась важная военно-воздушная база. Так как Каир находится недалеко от центра проекции Пири Рейса, то эта современная карта даёт хорошее представление о том, как выглядел мир в проекции такого типа с центром в Египте. Если мы посмотрим на Кубу в этой равновеликой проекции, то увидим, что она находится под прямым углом к параллели, идущей через Каир. Другими словами, если карта воспроизводит плоскую поверхность, тогда Куба протягивается с севера на юг, как и в проекции Пири Рейса. Более того, в обоих случаях Куба заходит слишком далеко на север.

Как же это объяснить? Что мы можем еще предположить, кроме того, что составитель, столкнувшись со сферической проекцией первоисточника, которую он не понимал, должен был перевести свои географические данные (с широтой и долготой различных мест в Карибском регионе) в плоскую проекцию? Это подразумевает, конечно, что сферическая тригонометрия была известна за столетие до предполагаемого ее открытия Гиппархом во II веке до н. э. Но здесь возникает и другой вопрос: как случилось, что мировая карта, очевидно, нарисованная задолго до Гиппарха, имела центр в Египте? Можем ли мы приписать такой передовой опыт древним египтянам? А если не им, то кому? Полагаю, что эти каверзные вопросы вполне оправданны. В настоящее время на них ответа нет. Но, возможно, когда-нибудь разгадка будет найдена.

Далее составитель столкнулся с проблемой определения истинного севера и для Атлантики, и для Карибского бассейна, который простирается еще дальше на запад. Так как портулан дан в прямоугольной проекции и отражает округлость Земли, очевидно, нельзя ее слишком расширить по долготе без того, чтобы в каком-то месте меридианы не отклонялись от строго северного направления. Геометрическое построение проекции портулана с несколькими направлениями на север – единственное решение проблемы. Но для этого нужны были математические вычисления. Только с помощью тригонометрии мог быть найден правильный угол для Карибского нулевого меридиана.

Специфическая проекция Карибского региона позволяет углубиться –в историю карты. Прежде всего ясно, что Пири Рейс не мог сам воспроизвести эту часть мировой карты. Ведь в эпоху Возрождения вовсе не слышали о таком случае, как два направления на север на одной и той же карте. Для Пири Рейса мысль об изменении северного направления посреди океана могла показаться сущим безумием, так же, как и всем картосоставителям его времени. Но если даже допустить, что такая идея приходила ему в голову и что он мало-мальски разбирался в тригонометрии, то и тогда он все же не смог бы сам составить эту часть карты, так как никто в то время не обладал данными о широте пунктов в Карибском бассейне.

К счастью, до нас дошел обширный трактат Пири Рейса по географии Средиземноморья с большим количеством карт, вычерченных им лично. И они достаточно примечательны. Как и арабские карты в целом, это удачные картинки. Но им не только недостает проекций, они лишены масштаба и не имеют указаний направлений стран света, как портулан.

Сказанное о Пири Рейсе относится и к Колумбу. Он также не смог бы вычертить любую часть карты, включая и фрагмент со специфической проекцией, потому что всегда имел дело с единственным направлением на север, как и П. Рейс. Но, возможно, эта необычная сетка координат дает ключ к одной из загадок первого плавания Колумба.

Предположим, что у Колумба была копия Карибской карты, которую воспроизвел П. Рейс на своем портулане. Возможно, карта показывала Азорские острова или даже некоторые части европейского побережья, и Колумб простыми измерениями мог расшифровать масштаб и установить расстояние через океан до Карибских островов.

Мы верим теперь, что какая-то Карта у Колумба все же была, потому что он ждал, когда покажется земля. Но у нас также имеются сведения, что он не обнаружил сушу там, где рассчитывал. Вместо этого ему пришлось плыть еще около 1000 миль и столкнуться с угрозой бунта команды. Наконец, он высадился на острове Сан-Сальвадор или на каком-то другом острове поблизости.

Теперь, если вы посмотрите на Сан-Сальвадор на портулане и отметите его долготу по основной сетке, то заметите, что он лежит к западу от 60-го меридиана, а не на 74,5 з. д., где ему в действительности надлежит быть. Но если вы повернете карту вокруг центра и теперь определите долготу острова на специфической Карибской проекции, то получите 80,5 . Отсюда ясно, почему запутался Колумб. Его ошибка состояла в том, что он не понимал: карта может привести его к искажению направления примерно в 14 или к отклонению от истинного расстояния через Атлантику в 840 миль, что едва не повлекло за собой провал всей экспедиции.

Справедливо допустить, что Колумб взял с собой из Испании копию этой «компонентной карты» Карибского бассейна. Ему не нужна была вся карта-первоисточник, которой пользовался Пири Рейс, включая Южную Америку. Это доказано его полнейшим неведением относительно континента, лежащего к югу от Карибского моря. Колумб узнал о нем, лишь наткнувшись на пресную воду Ориноко в открытом океане.

Мы уже убедились, что Пири Рейс, по всей вероятности, имел в своем распоряжении древние карты, находясь в Константинополе, и, вполне возможно, что Некоторые из них попали на Запад задолго до него. Греческие ученые, спасаясь бегством от турок, перед падением Константинополя в 1453 году захватили с собой в Италию тысячи манускриптов. Немного раньше, гдето в 1204 году, венецианский флот, совершая крестовый поход в Сбитую Землю, атаковал и захватил Константинополь. И в течение 60 лет после этого итальянские купцы имели возможность перерисовывать карты из византийской коллекции.

У нас есть основания считать, что хорошая карта реки Святого Лаврентия была доступна европейцам еще до плавания Колумба в 1492 году. На ней обозначены даже острова близ устья. Составитель этой карты Мартин Бехайм поместил ее и на глобус, который создал незадолго до возвращения Колумба из первого плавания. Но и классический первооткрыватель Америки не был неграмотным моряком, как полагают некоторые. Латынь он знал, как свой родной язык, что уже указывает на определенный уровень образованности. Он обладал и навыками картографа. Известно, что Колумб много путешествовал по Европе, всегда интересуясь картами. Его плавание не было внезапным порывом, оно тщательно готовилось, причем с многолетним упорством. Но главное, задуманная экспедиция требовала картографического обеспечения. Историк Лас Касас свидетельствовал, что у Колумба была мировая карта, которую он показал королю Фердинанду и королеве Изабелле, после чего те убедились, что затея не безнадежна.

Многие верили в эту карту и считали ее именно той, которую послал Колумбу итальянский ученый Тосканелли. Но один из советских ученых, Давид Цукерник («Открывал ли Колумб Америку?», «Новый мир», № 10, 1963), выдвинул серьезные доводы против этого, в том числе и обоснованное утверждение, что письмо Тосканелли, сопровождавшее посланную карту, было поддельным. Но независимо от того, получал эту карту Колумб или нет, она была очень несовершенной.

Куба на портулане Пири Рейса обнажает некоторые интересные проблемы.

Вначале она получила неверное название Эспаньола (теперь это одно из названий острова, который включает в себя Гаити и Доминиканскую Республику). Ошибку не заметил Филипп Кале, изучавший карту в тридцатые годы. Это искажение, как ничто другое, доказывает, что Пири Рейс был просто неграмотным. Неверное название Кубы также показывает: единственное, что он сделал, – это привязал данные, полученные устно от захваченного его дядей моряка (или из каких-либо других источников), к карте, которую, возможно, обнаружил в турецком военно-морском архиве, куда она попала из Византийской империи.

Сравнение Кубы на карте Пири Рейса и современной показывает, что на портулане изображена только восточная половина острова. Мы можем отождествить ряд точек вдоль побережья и во внутренних районах этого участка суши. Как будто для того, чтобы компенсировать нехватку западной части, остров показан в масштабе, увеличенном в два раза по сравнению с остальной картой. И это как бы стягивает меридианы и дает верную долготу для всей островной территории. Западное побережье будто обрезано, и создается впечатление, что, когда рисовалась карта, западная Куба еще находилась ниже уровня моря. И на этом месте карта пестрела лишь отдельными мелкими островами.

Имеются веские доказательства, что картографическое изображение усеченной Кубы было хорошо известно в Европе перед первым плаванием Колумба. Любопытны сравнения Кубы на картах Пири Рейса, Тосканелли, Бордоне, а также на глобусе Бехайма. Становится, например, совершенно ясным, что остров Бордоне, напоминающий очертаниями Кубу, не был нарисован поданным того времени. На картах XVI столетия Куба совсем не похожа на остров под этим же названием на портулане. Но на карте 1528 года Пири Рейс, не обращая внимания на древние картографические материалы, еще изображал Кубы, как было принято для его времени.

Допуская, что древние карты восточной половины Кубы, возможно, были известны в Европе перед первым плаванием Колумба, легко согласиться с догадкой, что великий мореплаватель наткнулся на добротную карту или, по крайней мере, на карибский фрагмент портулана Пири Рейса, и это привело его позже к «открытию» Америки. А изображение Кубы Пири Рейсом подсказывает объяснение, что сам он, в свою очередь, пользовался каким-то местным оригиналом для компиляции.

На карте Пири Рейса мы видим различные направления стран света. Стрела указывает на север для Эспаньолы и прилегающих островов. Это не согласуется ни с ориентировкой основной сетки Карибского региона, ни с тригонометрической проекцией. И Колумб не поместил этот картографический стреловидный знак на карту потому, что определение севера – это было единственное, что он умел делать, а скорее расположил Эспаньолу в соответствии с другими островами Карибского бассейна, как это изображено на основной сетке.

3. Карта Атлантического побережья от мыса Фрио на севере до Амазонки, с искажениями в масштабе.

Карта Южной Америки Пири Рейса срисована с разных местных карт, различающихся масштабом и ориентировкой по странам света. Эта отличная от всех прочих «компонентная карта» имеет слишком маленький масштаб, но зато правильную долготу. Возможно, нам удастся частично проанализировать эту карту. Прежде всего, она имеет четкие очертания береговой линии. Но создается впечатление, что составитель работал, полагая точку IV из мировой проекции лежащей на тропике Козерога, и поэтому расположил всю карту так, что ее южная оконечность совпадает с этим воображаемым тропиком. И благодаря ошибкам в масштабе вся эта часть оказалась слишком смещенной к югу. Однако сам составитель мог и не догадываться об этом, потому что ему так и не удалось правильно привязать реку, известную под названием Парана, как одно из устьев Амазонки. Согласно моей интерпретации, карта все же верно отражает течение Амазонки но без острова Маражо в ее главном устье. И это наталкивает на мысль, что она, быть может, была составлена в то время, когда Парана служила главным или даже единственным устьем Амазонки, а остров Маражо был частью суши на северном берегу реки. Если бы этот остров существовал к моменту создания карты, то составитель не отождествил бы Парану с Амазонкой. И тем не менее вскоре мы убедились, что он все же знал об этом островном участке.

4. Амазонка и остров Маражо, правильно размещенные на карте у экватора в тригонометрической проекции; некоторые другие «компонентные карты»

Одна часть карты Пири Рейса, которая однозначно датируется временем, когда тригонометрические проекции уже использовались для составления мировой карты из местных, включает территорию Амазонки с четкими контурами острова Мараясо. На ней же отображены оба устья. Верхнее, собственно амазонское, показано на 10 к северу от реки, именуемой Параной. Оно лежит также на 5 к северу от линии, принимаемой за экватор для Африки и Европы. Интересно, что оба изображения Амазонки представляют собой действительное течение реки, в то время как на позднейших картах XVI столетия линия реки не имеет ничего общего с реальностью. Более того, отличное картографическое воспроизведение острова Маражо уникально. Ничего подобного мы не находим на любой карте XVI столетия, вплоть до 1543 года, когда официально был открыт этот остров. Откуда мог черпать свои точные сведения о нем Пири Рейс? Если он каким-то образом и узнал о его форме, то уже совсем загадка, как он мог его правильно расположить по широте и долготе в соответствии с математической проекцией, в которой он, безусловно, не разбирался?

К востоку от южноамериканского побережья на портулане изображен большой остров, которого теперь не существует. Можно было бы посчитать, что он выдуман автором так же, как многие мифические острова, появившиеся на картах эпохи Ренессанса. Но Пири Рейс все же не придумал этот остров, названный им «Антилия». И выглядит он на портулане как искусственный. Однако участок суши, существующий и поныне, с которым мы можем его соотнести, не имеет подобного антропогенного облика. Он похож на настоящий остров с заливами и островками вдоль побережья. На некоторых его фотографиях видны возвышенности вдоль берега (они имеют более темный цвет) и большая центральная равнина.

О том, что остров не плод воображения одного из картографов, свидетельствует другая карта, представленная Парижской академией наук в 1737 году и связанная с именем французского географа Филиппа Буше, члена академии. На этой карте показан остров, по форме и размерам примерно схожий с островом на портулане я, главное, расположенный прямо на экваторе. Между этим островом и африканским побережьем, на, месте, где не плещется океанская волна, имеется еще один островной участок суши. Но карта имеет признаки того, что уже тогда острова были не реально существующими, а исчезнувшими. Затопленные побережья наводят на следующие выводы. В глубине этих побережий обнаруживаются мелкие островки, как бы остатки большого острова, погрузившегося под воду. Все это дает основание для предположений, что Острова Зеленого Мыса и Канарские острова, были когда-то соединены с Африкой. Но сейчас этого моста уже нет, так же как и других островных групп в Северной Атлантике.

Что это была за карта? Что, она просто иллюстрирует легенду о затонувших островах в Атлантике? Если даже это и так, то должны существовать какие-то определенные сведения о них. Одним из доказательств служит большой остров на карте Пири Рейса, который расположен прямо Над Срединно-Атлантическим хребтом (ранее именовавшимся хребтом Дольфине), в месте, где ныне выступают из воды крошечные скалы Св. Петра и Павла, чуть севернее экватора и в 700 милях к востоку от бразильского побережья. Другое доказательство состоит в том, что остров на карте Буше расположен над поднятием Сьерра-Леоне, подводным горным хребтом. И наконец, пересечение экваториальной Атлантики, от Южной Америки до Африки, показывает, хотя и весьма приблизительно, что Срединно-Атлантический хребет и поднятие Сьерра-Леоне лежат на одной прямой.

Можно игнорировать эти факты, посчитав их простым совпадением. Конечно, строго говоря, это не доказательства, и все же я чувствовал, что за этим стоят географические реалии. И убедиться в этом помогает современная батиметрическая карта, то есть карта подводного рельефа с указанием глубин океанического дна.

Следующая «компонентная карта», которой можно здесь вкратце коснуться, отображает горную территорию на западе Южной Америки. Она была добавлена к общей карте, но не совпадала с тригонометрической проекцией. Имелись ошибки как в масштабе, так и в ориентации.

С первого взгляда кажется, что эти горы должны соответствовать Андам. Однако Кале, один из первых студентов, изучавших карту, отверг это предположение, заметив, что, когда Пири Рейс рисовал свою карту, Анды еще не были открыты. Эту точку зрения можно оспорить следующими доводами.

Во-первых, маловероятно, чтобы картограф случайно поместил огромный горный пояс на западе Южной Америки, именно там, где он и должен находиться.

Во-вторых, верно отражены различные реки (включая Амазонку), стекающие с этих гор.

В-третьих, рисунок карт показывает, что местность обследовалась с моря, во время плавания вдоль береговой линии, а не была просто выдумана.

И в-четвертых, общая форма побережья на карте хорошо согласуется с фактическим южноамериканским берегом от 4 ю. ш. вниз до 40 ю. ш. Именно между этими широтами Кордильеры Анд почти параллельны берегу.

Кале добавляет некоторые замечания, которые явно противоречат его же собственным выводам. Одно из животных, нарисованных на карте в высоких горах, он отождествляет с ламой по характерному высунутому языку. Ламы водятся в Андах, но сомнительно, чтобы кто-то знал о них в Европе в 1513 году.

5. Карта на основной сетке от экватора II до полуострова Пария

Интересной загадкой на «компонентной карте» является отождествление Ориноко. Сама по себе ни река, ни ее дельта не показаны. Вместо этого на месте современной реки отображены два эстуария, врезающиеся глубоко в сушу (примерно на расстояние до 100 миль). Широта сетки подходит для Ориноко, долгота также достаточно точна. Возможно ли, что эти эстуарии-заливы были заполнены илом, а дельта продвинулась еще дальше тех пор, как была составлена карта-первоисточник? Если так, то это сравним с расширением дельты Тигра, Евфрата в Месопотамии в последние 3500 лет, с того времени, когда Ур, древний город халдеев, еще лежал па морском побережье.

6. Карта от залива Венесуэлы до Юкатана, охватывающая семь градусов береговой линии между Венесуэльским заливом и полуостровом Пария

Большое значение имеет форма реки Атрато. Согласно нашей сетке, река показана на протяжении 300 миль от моря, и ее восточная излучина на 5 с. ш. соответствует географической реальности. Это значит, что кто-то исследовал реку вплоть до ее истоков в Западных Кордильерах Анд до 1513 года. Я не нашел никаких записей о такой ранней экспедиции. Юкатан тоже еще не был открыт в 1513 году.

7. Канарские острова на основной сетке карты: Подветренная и Наветренная группа, Вирджинские острова, Пуэрто-Рико; некоторые дополнительные вопросы о Колумбе.

Эти острова, что касается их координат, более точно расположены на исследуемой карте, чем на любой другой карте этого же периода.

В своей пространном трактате Пири Рейс утверждал, что соответствующая часть портулана основана на карте Колумба. Две различные сетки частично перекрывают друг друга о некоторых островах на специфической проекции мы уже говорили, другие же привязаны к главной сетке. Я подчеркивал раньше, что ошибки Колумба могут быть обусловлены непониманием специфической проекции. Подветренные и наветренные острова, которые открыл Колумб, имелись на основной сетке «компонентной карты». И тем не менее маловероятно, чтобы именно он нанес их на карту, как полагал Пири Рейс. Потому что здесь мы сталкиваемся с исключительно корректной широтой и долготой на тригонометрической сетке, которую предположительно перерисовали александрийские географы. Не понимая сути этой сетки, даже не подозревая о ее существовании и не зная, как правильно определить широту или долготу, как мог Колумб точно расположить эти острова? Давая им имена, Пири Рейс ссылается на Колумба, и тем не менее они оказываются неверными. Похоже на то, что автор портулана пользовался слухами и вообще не видел карту Колумба.

Вирджинская группа островов на карибской части карты так далека от их истинного положения, имеет такие масштабные искажения и так плохо нарисована, что они могут считаться добавленными Колумбом, а позже перерисованными Пири Рейсом с использованием каких-то данных того времени.

Одна из самых необычных характеристик этой части карты состоит в том, что некоторые ее особенности могут быть отнесены к двум разновидностям в зависимости от того, какая из координатных сеток использовалась.

Америки Сан-Диего) главной

8. Низкое восточное побережье Южной от Бахия-Бланка до мыса Горн (или мыса и некоторые атлантические острова на сетке карты

Двое из моих студентов. Ли Спенсер и Рут Бороу, обнаружили, что почти 900 миль восточного берега просто выпали из карты Пири Рейса. Это произошло, очевидно, потому что два различных первоисточника были ошибочно совмещены при составлении генеральной карты. Студенты же, которые исследовали эту карту раньше, считали, что она уже была непрерывной и законченной к тому времени, когда приступали к ее перечерчиванию.

Гипотеза одного из них, Кале, о единой береговой линии требовала очень тщательной проверки. Соглашаясь с нею, следовало бы заключить, что картосоставление велось из рук вон плохо. Однако подобная идея приходила и раньше. Экватор на этой вытянутой сетке отличался от того. который был показан на основной проекции, но длина градуса широты была увеличена в обоих случаях одинаково. Эта деталь усугубила наши подозрения насчет длинной и запутанной истории карты. Теперь невозможно узнать, сколько представителей разных эпох запускали руки в этот пирог.

Прием, который использовали Спенсер и Бороу, чтобы проверить свои догадки относительно пропусков в береговой линии, состоял в попытке отождествить ее с современной, вначале следуя с юга, а потом – с севера. Они начали с Ресифи и затем проверили –все пункты, следуя вниз. Все шло хорошо до мыса Фрио, но южнее они поняли, что карта Пири Рейса совершенно не стыкуется с современной. Потом они начали снизу, от того места, которое предположительно было мысом Горн, или Сан-Диего, следуя на север. И тут снова все, казалось, соответствовало современной карте до точки, расположенной чуть ниже мыса Фрио. А дальше они уже не смогли продвинуться. Наша сетка очень помогла в окончательной проверке этого упущения, потому как она давала его величину в градусах.

Пропуск береговой линии между мысам Фрио и Бахья-Бланка приходился на –16 ю. ш. и 20 з. д. Потому я и добавил эти координаты к соответствующим их значениям, вычисленным по нашей сетке. Когда это было выполнено, координаты пунктов оказались скорректированы, и их средняя ошибка была меньше одного градуса. Но важнее было то, что они правильно располагались относительно друг друга.

Существенно и то, что Пири Рейс, который придерживался на большей части своей карты названий, взятых из отчетов путешественников (наделавших, правда, немало ошибок), не пытался дать какие-либо географические наименования в южной части побережья Южной Америки. Причина здесь очевидна: эти места не фигурировали в отчетах вообще – они не были еще открыты до 1513 года.

Фолклендские острова появляются в этом секторе карты на правильной широте, соответствующей нижней части восточного берега. Но в их долготе имеются ошибки в 5 . Фолкленды предположительно были открыты Джоном Дэвисом в 1592 году, почти через 80 лет после того, как Пири Рейс нарисовал свою карту. (Некоторые, правда, отдают приоритет в этом Америго Веспуччи.)

На юг от мыса Горн (или Сан-Диего) побережье по карте Пири Рейса продолжается непрерывно, но и тут мы можем обнаружить некоторые пропуски.

9. Антарктида

Действуя таким же образом, как и в случае с обрывом восточного побережья Южной Америки, мы прежде всего идентифицировали местности южнее мыса Горн, потом перешли к другому мысу на востоке, принимая как рабочую гипотезу, что это был Антарктический полуостров, по утверждению Мэллери. Согласно такому допущению, море между южноамериканским мысом и Антарктическим полуостровом было опущено картосоставителем. Новые доказательства пришли после анализа положения Южных Шетлендских островов, находящихся недалеко от антарктического побережья. Пропуск моря (позже этот участок оказался проливом Дрейка) автоматически приводил к тому, что Южные Шетлендские острова помещались далеко к северу, что ширина пролива составляла 9 . Если читатель сравнит положение Фолклендов и Южных Шетлендских островов на глобусе с их координатами на карте Пири Рейса, он увидит, как антарктическое побережье продвинуто на север, а пролив Дрейка выпадает вовсе.

Любопытно, что подобная ошибка обнаруживается на всех картах эпохи Возрождения, показывающих Антарктиду. Когда мы в следующей главе перейдем к исследованию карты Арантеуса Финауса, то обсудим вероятную причину такого искажения. Сенсационный вывод из утверждения капитана Мэллери о том, что часть антарктического побережья показана на карте Пири Рейса, требует исключительно тщательной проверки, учитывая, что континент был открыт только в 1818 году. И это оказалось непростой задачей. Важные вопросы, как относящиеся к геологии, так и к истории, связаны с ней. Начнем с краткого обзора исторических предпосылок.

На целом ряде мировых карт XVI столетия показан Антарктический континент. Как будет видно из дальнейшего, Герхард Меркатор верил в его существование. Сопоставляя все карты, можно выделить лишь одну или две основные группы, зависящие от разных проекций. В соответствии с ними Антарктида копировалась или перекопировалась лишь с некоторыми поправками различных картографов.

Вера в существование этого континента держалась до времен капитана Кука, плавания которого в Южные моря доказали, что никакой суши там нет, по крайней мере, на тех широтах, где она указана на нашей исследуемой карте. Потому идея об Антарктическом континенте была тогда оставлена и географы начали объяснять его появление на старых картах тем, что ученые, помещая землю у Южного полюса, пытались уравновесить концентрацию суши в Северном полушарии. Это, кажется, единственно приемлемое объяснение, потому что не было никакого повода предполагать открытие этих отдаленных земель (римлянами, греками, финикийцами) в древние времена.

Когда мы начали заниматься южным сектором карты Пири Рейса, нашей первостепенной задачей было детально сравнить ее не с плоским изображением Антарктиды, а с глобусом. (Плоские карты содержат множество искажений, и мы работали с глобусом до тех пор, пока не была подобрана исключительно точная картографическая проекция, достаточно подходящая для сравнительного анализа.) И удивляло поразительное сходство между Землей Королевы Мод с береговой линией на портулане. Следует еще подчеркнуть, что на современном глобусе эта антарктическая земля лежала как раз напротив Гвинейского залива Африки, так же, как, по наблюдениям Мэллери, и береговая линия на карте Пири Рейса. (В последующих публикациях взглядов Мэллери, высказанных им в радиопередаче Джорджтаунского университета, а также в материале французской «Сьянс э ви», произошла некоторая путаница. Один из советских ученых отверг гипотезу Мэллери, ошибочно приняв Горы Королевы Мод, находящиеся на другой стороне континента, за Землю Королевы Мод.)

Это было вдохновляющее начало, и мы пошли дальше – приступили к тщательным исследованиям. Прежде всего задались вопросом, как сравнить берег в интерпретации Пири Рейса (это были Берега Принцессы Марты и Принцессы Астрид) с Землей Королевы Мод по протяженности, форме и положению? При дальнейшем усовершенствовании математической сетки координат мы смогли ответить на него.

Выяснилось, что берег Пири Рейса, согласно нашей сетке, простирается через 27 з. долготы по сравнению с 24 на современной карте. Это было очень близким совпадением. На широте побережья (около 70 ю. ш.) градус долготы составлял всего около 20 миль, так что расхождение было не очень большим. Сетка также хорошо отражала координаты берега.

Что касается широты, то мы должны учесть пропуск, о котором упоминали выше, – части южноамериканского берега и пролив Дрейка. Все вместе это составляло 25 . Когда же эти градусы добавлялись к широте, на которой Земля Королевы Мод оказывалась после наложения нашей сетки, берег обретал истинную широту.

Уже отмечалось, что потеря береговой линии Южной Америки составила около 16 з. д. Если добавить к этому и пролив Дрейка, который не обозначен на карте и тянется на 4 , то общая недостача будет 20 . Принимая во внимание, что Земля Королевы Мод ошибочно смещена на запад на 10 , нехватка по долготе между Антарктическим полуостровом и этим берегом Антарктиды составит 30 . И это подтверждается другими смещениями. Так, море Уэдделла привязано к 10 долготы вместо истинных 40 .

Можно подумать, что это искусственные построения, и мы намеренно повернули доказательства так, чтобы подтвердить свою точку зрения. Но это не так. Мои студенты Ли Спенсер и Рут Бороу уже подтвердили потерю 900 миль южноамериканской береговой линии, совершенно не думая об Антарктиде. Они не ставили себе прямой цели доказать достоверность этого открытия и в отношении Земли Королевы Мод. Мы даже не увидели здесь связи, пока позже не была нарисована сетка и та же ошибка не обнаружилась в отношении пролива Дрейка. Искажения были очевидны уже при первом взгляде на карту: пролива просто не существовало. Оценивая эти пропуски, можно было приблизительно измерить, сколько же градусов по долготе и широте не хватает.

Все это – в дополнение к сравнению изображения Земли Королевы Мод на древней и современной картах. По новым данным, этот берег имеет холмистый и суровый ландшафт. Многочисленные горные хребты и отдельные пики выдаются над современной поверхностью льда. Карта же Пири Рейса показывает тот же берег, но начисто лишенный ледяного покрова. Многочисленные горы ясно обозначены. Густая штриховка, уже используемая в XVI столетии, на некоторых островах характеризует гористую местность.

Но перейдем к более существенным деталям. Основной аргумент Мэллери состоял в сравнении подледного рельефа, полученного уже в наши дни методом сейсмозондирования, с картой –портуланом. Сравнительный анализ показывает хорошую корреляцию данного профиля с островами и заливами на антарктическом секторе карты Пири Рейса. Профиль проходит по горной местности, а береговая линия разделяет горы и высокие ,острова. Точки на профиле ниже уровня моря хорошо совпадают с заливами на портулане. Идентификация берегового ландшафта еще больше укрепляет доверие к принятой гипотезе.

Глава IV

АНТАРКТИЧЕСКИЕ КАРТЫ АРАНТЕУСА ФИНАУСА, ХАДЖИ АХМЕДА И МЕРКАТОРА 1. Карта мира Арантеуса Финауса, 1532 год

В процессе исследования произведения Пири Рейса мы, естественно, пытались найти и другие портуланы средних веков и эпохи Возрождения, на которых могли быть показана Антарктида. Обнаружился целый ряд таких карт, потому что, как уже упоминалось, многие картографы XV и XVI столетий верили в существование южного континента. Для этой работы на рождественские каникулы

-1959-1960 годов я устроился в библиотеку конгресса.

Предварительно я написал* заведующему картографическим отделом, спросив его, могут ли мне быть предоставлены для анализа все старые карты того периода, особенно те, на которых изображена Антарктида, Доктор Арч К. Герлах, его помощник Ричард В. Стефансон и другие работники этого отдела проявили большое, участие, и я испытал что-то вроде оцепенения, когда увидел несколько сот карт, выложенных на столах в справочном зале.

Приезжая в библиотеку к моменту ее открытия утром и оставаясь там до закрытия, я постепенно пробил брешь в огромном объеме материала. Я наткнулся на многие поразительные вещи, которые вовсе не ожидал встретить, а также на ряд портуланов с южным континентом. Однажды я перевернул страницу и застыл, пригвожденный к месту. Когда мой взгляд упал на южное полушарие мировой карты Арантеуса Финауса (1532 год), первое, что пришло мне в голову, –это мысль о найденной подлинной карте настоящей Антарктики.

По общим очертаниям –континент удивительно напоминал его современное изображение. Положение Южного полюса почти в центре материка оказывалось близким к истинному. Горные хребты на окраине соответствовали многочисленным поднятиям, открытым Мы оставляем латинизированный вариант этой фамилии.

в Антарктиде лишь в последние годы. Становилось очевидным, что это не было плодом чьей-либо фантазии. Горные хребты имели характерные индивидуальные особенности, располагаясь вдоль побережья и в глубине суши. Большинство из этих гор питало реки, пересекающие сухие дренированные равнины и стекающие в море.

Это убеждало в том, что во время составления оригинала побережье было свободным ото льда. Во внутренних же районах не было ни рек, ни гор, что свидетельствовало о наличии ледяного покрова.

В начале работы мы сравнили пропорции на исследуемой карте и современной. Я измерил два траверса через континент в его нынешнем картографическом облике и сопоставил их с траверсами на карте А. Финауса. Это были .отрезки: а) от Антарктического полуострова (Палмер (69 ю.ш. и 60 з. д.) до Берега Сабрины на Земле Уилкса (66 ю.ш. и 120 в.д.). Мы выбрали точку в широкой части Антарктического полуострова, потому что его узкая половина, так же как и на карте Пири Рейса, была опущена; б) от моря –Росса «(хребет Королевы Мод) (85-88 ю.ш. и 180 в./з. д.) до гор Мулиг-Хофмана (Земля Королевы Мод) (72 ю.ш. и 0 в./з.д.).

Получившиеся следующие соотношения вряд ли были случайными. Современная карта: от полуострова Палмер до Берега Сабрины-78,5 см; от моря Росса до Берега Королевы Мод-38,0 см. Карта Арантеуса Финауса:от полуострова Палмер до Берега Сабрины129,0 мм; от моря Росса до Берега Королевы Мод– 73.0. Итак, получается: 38:78,5/73:129 = 2.06/1.76 мм. или 8 : 7.

Обследуя эту карту Антарктиды на сетке параллелей, вычерченной Арантеусом Финаусом, мы обнаружили, что он вытянул Антарктический полуостров слишком далеко к северу-до 15 . Вначале думалось, что он просто сдвинул весь континент в направлении Южной Америки. Дальнейшая работа, однако, показала, что антарктическое побережье ненормально вытянуто во всех направлениях, в некоторых местах доходя даже до тропиков. Вся проблема, следовательно, была в масштабе. Используя какую-то пространную карту, компилятор был вынужден растянуть Антарктический полуостров до мыса Горн, почти полностью вытеснив пролив Дрейка. Причем эта ошибка была допущена намного раньше, так как мы обнаруживали одинаковое искажение на всех антарктических картах того периода, включая портулан Пири Рейса. Вполне вероятно, что эту ошибку допустили еще в древности на карте-первоисточнике, пропустив значительную часть побережья Южной Америки: ведь для нее не оказалось свободного пространства.

По мере того, как продвигалось наше изучение, постепенно начало выясняться, что сеть параллелей и меридианов, вычерченная А. Финаусом, не подходила для Антарктиды. Очевидно, проекция была им наложена на первоисточник, которому сопутствовала совершенно иная сетка. Как же нам было обнаружить эту .оригинальную первоначальную решетку параллелей и меридианов?

Первый шаг казался ясным. Он состоял в том, чтобы передвинуть сетку на карте Арантеуса Финауса. Мы сделали выкопировку, опустив линии, но оставив Южный полюс и полярный круг. Так как автор не мог знать истинное положение полюса в глубине континента, то скорее всего он перерисовал его с оригинала.

На первый взгляд положение полюса было достаточно правильным, но после тщательного измерения и сравнения с современной картой мы выяснили, что составитель ошибся на несколько градусов. Мы определили правильное положение полюса, измеряя континент в нескольких направлениях и найдя такое место, которое бы делило диаметры примерно в равных соотношениях с современной картой. Хоть это и были первые попытки вычислений, но они дали удовлетворительные результаты относительно широт уже известных мест.

Принимая полюс за центр, я построил сетку, исходя из предположения, что первоначальная проекция должна быть равновеликой полярной проекцией, известной еще в древности. В этой системе меридианы являют собой прямые линии, исходящие радиусами от полюса. Параллели широт представляют собой окружности. Для того чтобы зафиксировать широту, мне нужно было отыскать окружность на известном расстоянии от полюса. Легко было расположить Полярный круг, который находился в 23,5 от полюса, просто сравнив старую карту с новой. Антарктида почти округла и лежит главным образом внутри Южного полярного круга. Относительно несложно было вычертить вокруг континента на старой карте окружность, проходящую на одинаковых расстояниях от побережий. Это был, по сути, один из методов, с помощью которых мы передислоцировали полюс. Так как Южный полярный круг расположен в 23,5 .

от полюса, появилась возможность определить длину градуса, разделив расстояние на 23,5. Зная эту величину, мы могли бы проложить круги через каждые 10 : например, 70-ю и 80-ю широты. После этого уже имелись необходимые параллели для построения решетки.

Когда мы перешли к меридианам, то столкнулись с другой проблемой. Нам вначале не казалось, что Антарктида строго сориентирована по отношению к другим континентам. Чтобы получить истинную долготу для антарктического побережья на старой карте, мы, естественно, должны были совместить ее с меридианами современной карты. Существовала вероятность, конечно, что, если мы имеем дело с картой Антарктиды, идентичной той, которая существовала тысячелетия назад, кто-то, возможно, и разместил ее криво. Нужно было повернуть ее на 20 к востоку, чтобы она совпала с верной ориентировкой по отношению к другим континентам. Опытным путем мы выбрали приемлемый для «нулевого» меридиан и затем через 5 проложили остальные. Так получилась координатная сетка.

И тогда мы пришли к важному открытию. Я заметил, что окружность, проведенная на 80-й параллели, почти точно совпадала с такой же на карте финауса, где была подписана как «антарктический круг» – «циркулус антарктикус». Истинный полярный круг проходит поморю вблизи антарктического побережья, а антарктическая параллель Финауса попадает почти в центр континента. Это наводит на мысль, что он или его предшественник, переводя старые карты, ошибочно принял за полярный круг 80-ю параллель.

Эта ошибка привела к преувеличению размеров Антарктиды примерно в четыре раза. Так как любая карта эпохи Возрождения, кажется, отражает это искажение, то вполне вероятно, что оно уходит корнями к александрийскому или даже к более раннему периоду.

Необычный аспект здесь состоит в том, что после корректировки масштаба размеры Антарктиды, по Финаусу, соответствуют современным вычислениям. Читатель может проверить это, сравнив распределение суши внутри и снаружи полярного круга на древней и современной картах.

Читатель с полным правом может поинтересоваться, как случилось, что древняя карта, причем древняя даже для времен античной истории, могла иметь параллели широты, проведенные через интервал в 10 , когда этот

метод подсчета десятками и применение окружности, разделенной на 360 , предположительно начал использоваться только в эпоху Возрождения. На этот вопрос можно ответить, лишь принимая во внимание следующее. Допущение, что древние знали о действительных размерах Антарктиды, приводит к догадке, что им были известны и истинные размеры Земли, получившие отражение на карте Пири Рейса.

Когда у нас получилась вышеописанная решетка, мы попытались идентифицировать по возможности больше пунктов Антарктиды. Результаты оказались сенсационными. Все ошибки в координатах на карте Финауса были значительно уменьшены. Некоторые гипотетические координаты, вычисленные по его сетке, пришлось отбросить, но много новых мест были идентифицированы верно, и число таких пунктов на географической карте Антарктиды увеличилось с 16 до 32. Для построения этой сетки нам пришлось отказаться от эмпирически определенной 80-й параллели и просто взять так называемый антарктический круг Финауса как 80-ю широту. И тогда мы увидели, что при этом улучшилась точность сетки. Другими словами, стало яснее, чем когда-либо, что эта окружность, остававшаяся без названия у ранних географов, могла быть только 80-й параллелью.

Однако, несмотря на поразительную точность многих мест, все же оставался целый ряд ошибок. Мы продолжали экспериментировать, поворачивая континент «а несколько градусов то в одну, то в другую сторону и слегка меняя положение полюса. Но сохранялось еще достаточно противоречий.

И тогда выяснилось; что эта древняя карта Антарктиды составлялась, как и произведение Пири Рейса, из нескольких местных карт различных побережий, которые, возможно, были неправильно состыкованы. Анализ табличных данных широт показывает, что имеются ошибки в ориентировке различных частей карты. Средняя ошибка по долготе на Земле Уилкса. имеет восточную составляющую, в то время как море Росса и Земля Виктории – западную. Карта Финауса могла прекрасно согласовываться с современной, если поворачивать ее в различных направлениях для исправления положения отдельных частей побережья. А одновременно исправить ориентацию всего берега было невозможно. И становилось совершенно очевидным, что мы имеем дело с компиляцией местных карт, выполненной людьми, которые не были так же хорошо знакомы с территорией, как те, кто вычерчивал первоначально-отдельные участки берега.

Как я уже говорил, долгое время вся работа основывалась на предположении, что проекция, в которой производилось перечерчивание, имела в качестве меридианов прямые линии. Но с ней мы никак не могли добиться правильной ориентации Антарктиды по отношению к другим материкам. Поэтому я в конце концов вынужден был допустить, что меридианы искривлялись, как это в действительности и происходит йа карте Финауса. И это подошло как нельзя лучше. На координатной решетке, перерисованной в этой проекции, число совпадающих пунктов (для средневековой и современной карты увеличилось с 32 до 50, а осредненная ошибка в их широте и долготе снова уменьшилась. (Это открытие сильно повлияло на визуальное сравнение древней и современной карт. Будучи нарисованными в различных проекциях, они, понятно, имели' и разный вид, даже если отображали одни и те же территории. Поэтому сходство их могло быть в действительности даже большим, как это и проявилось, когда их привели к единой проекции с прямыми меридианами.)

Здесь нам следует остановиться, чтобы подробно обсудить важный вопрос о Ледяной шапке, ныне покрывающей весь континент. При этом мы не касаемся геологической проблемы о потеплении Антарктиды уже в период появления человека на Земле. Рассматриваемая карта показывает отсутствие ледников на значительном расстоянии от побережья. Это Земля Королевы Мод, Земля Эндерби, Земля Уилкса, Земля Виктории (восточное побережье моря Росса), Земля Мэри Бэрд. Существенно недоставало точек с совпадающими координатами (с современной картой) для западного берега моря Росса, Земли Элсуорта, Земли Эдит Ронне.

Сравнение карты Арантеуса Финауса с картой подледникового рельефа Антарктиды, составленной службами различных стран во время Международного геофизического года (МГГ) в 1959 году, объясняет некоторые недостатки средневекового труда, а также проливает свет на степень оледенения в то время, когда создавалась карта-оригинал.

Экспедиции МГГ с помощью сейсмозондирования воссоздали форму земной поверхности, скрытую нынешней ледяной шапкой. И выяснилось, что западного берега

у моря Росса вообще нет; более того, скальное ложе континента проходит ниже уровня океана как раз между морями Росса и Уэдделла. Если лед растает, та же Земля Элсуорта станет не сушей, а океаническим мелководьем.

Если западное побережье моря Росса и берег Земли Элсуорта представляют собой фиктивную сушу, тогда понятным становится отсутствие определенных физико-географических характеристик этого сектора на карте А. Финауса. Но кажется, что ледяной покров, по крайней мере, в Западной Антарктиде мог уже существовать к моменту составления карт, так как внутренние водные пути, соединяющие моря Росса, Уэдделла, Амундсена, не показаны – все уже было сковано льдом.

Антарктический полуостров (Палмер) представляет особый интерес. Как уже отмечалось, только его основанию можно найти аналог на карте Финауса. Вторая же его половина опущена. По результатам МГГ мы обнаруживаем, что такого полуострова вообще не существует. Если бы растаял ледяной покров, то в этом месте оказался бы только остров. Кажется,, что, если даже в то время и было достаточно льда, все-таки он не покрывал мелководье между континентальным берегом и этим островом.

Конечно, следует помнить, что должны были пройти тысячелетия между составлением ранних и поздних картосхем различных частей Антарктиды. Поэтому нельзя определенно сделать вывод о том, что было такое время, когда Восточная Антарктида изобиловала льдом, а в Западной он отсутствовал. Картц Восточной Антарктиды ведь могли быть нарисованы тысячелетия спустя после других карт.

Прочие очень необычные картосхемы также могут кое-что прояснить в этом вопросе. Буше, французский географ XVIII столетия, оставил для потомков карту, которая показывает континент в то время, когда льда не было вовсе. Попробуем сравнить ее с результатами исследований по МГГ. Если избавиться от явных ошибок в ориентации Антарктиды по отношению к другим массивам суши, то легко себе представить, что эта карта показывает реки, соединяющие моря Росса, Уэдделла, Беллинсгаузена.

Когда мы обнаружили, что меридианы на оригинале были эллипсовидными, то больше не было необходимости поворачивать карту Финауса, изображающую Антарктиду, к востоку для соответствия с другими участками суши. И стало очевидным, что информация о Южной Америке и Антарктиде была получена им из одного источника: ведь они верно соответствовали друг другу по долготе.

Восточное полушарие карты А. Финауса (1531 год) никоим образом не соответствует антарктическому и южноамериканскому секторам. Кажется, что при составлении средиземноморской части он, например, скорее исходил из неточной .карты Птолемея, чем из портулана.

Среди наиболее примечательных частей его карты выделяется та, которую мы отождествили как море Росса. Современная карта указывает на места, где крупные ледники, такие, как Бэдмора или Скотта, ежегодно выносят миллионы тонн льда в море. На схеме Финауса видны фьордообразные эстуарии вместе с широкими заливами и речные долины такой величины, которая могла бы соответствовать размерам нынешних ледников. А некоторые из этих фьордов являются как бы примерным продолжением ледниковых потоков.

Открытые эстуарии и реки служат доказательством того, что при составлении карты-первоисточника на месте моря Росса или вблизи его берегов льда еще не было. Притом должна была существовать обширная, свободная ото льда внутренняя суша для того чтобы питать реки. В настоящее же время все эти берега и прилегающие участки внутриконтинентальных областей погребены под одномильной толщей ледяной шапки, в то время как на море Росса покоится держащийся на плаву шельфовый ледник толщиной в несколько сот футов. ^

Мысль об умеренных климатических условиях в море Росса во времена, на которые указывает эта карта, должна представляться на первый взгляд невероятной для геологов. Устоявшаяся точка зрения для них гласит, что антарктический покров – очень древний и, вероятно, его возраст составляет несколько миллионов лет. При этом, что довольно любопытно, они соглашаются, что, возможно, были эпохи потепления, вплоть до тропической жары, в долгой истории Антарктиды, предшествовавшей оледенению.

В ответ на возможные возражения я могу привести, в дополнение к карте, только еще одно, но по-настоящему впечатляющее доказательство. В 1949 году в одной из антарктических экспедиций сэра Бэрда со дна моря

Росса были взяты образцы донных отложений. Это было произведено посредством бурения. Доктор Джек Хуф из Иллинойсского университета взял три керна для изучения эволюции климата в Антарктиде. Они были переправлены в вашингтонский институт Карнеги (округ Колумбия), где применялся новый метод датировки, разработанный физиком-ядерщиком доктором В. Д. Ури.

Этот метод для краткости называется ионным. При этом оперируют с тремя радиоактивными элементами, содержащимися в морской воде в определенных пропорциях – ураном, ионием, радием. Однако период распада у них различен, и это означает, что при выпадении в донный осадок и прекращении влагооборота количество этих радиоактивных элементов снижается, но не в одинаковой степени. Поэтому при получении и обследовании донных образцов в лабораторий можно определить их возраст по изменению пропорций этих элементов в морских осадках.

Характер донных осадков сильно меняется в зависимости от климатических условий, существовавших в момент их образования. Если же они выносились реками и отлагались в море, тогда они оказываются хорошо отсортированными, и тем лучше, чем дальше выпадают от речного устья. Если же они содраны с земной поверхности ледником и вынесены в море айсбергом, .тогда их характер соответствует грубообломочному материалу. Если река имеет сезонный цикл, протекая лишь летом, вероятнее всего, от тающих ледников во внутриконтинентальных областях, и замерзая каждую зиму, тогда осадки будут образовываться слоями, как годовые кольца 'у деревьев.

. Все эти виды осадочных отложений были обнаружены в донных кернах .моря Росса. Самым поразительным было наличие ряда слоев – сформировавшихся из хорошо отсортированных осадков, принесенных в море реками из свободных ото льда земель. Как можно видеть по кернам, на протяжении последнего миллиона лет в Антарктиде было, по крайней мере, три эпохи умеренного климата, когда берега моря Росса должны были быть свободны ото льда.

И все это указывало, что история оледенения Антарктиды в первом приближении соответствовала таковой в Северной Америке, где зафиксированы три или даже больше ледниковых эпох на протяжении последнего миллиона лет. Не будем забывать, что большинство геологов не могут представить, как это Антарктида могла иметь теплый климат на протяжении короткого и сравнительно недавнего геологического периода. Так же, как не могут объяснить, почему в Северной Америке были арктические условия в эти же непродолжительные, близкие к нам : времена. Ледниковые эпохи все еще остаются для геологов неразгаданными тайнами.

Время окончания последнего теплого периода в море Росса, определенное доктором Ури, имело для нас огромное значение. Все три керна указывали на то, что потепление завершилось около 6000 лет тому назад, или в четвертом тысячелетии до н.э. Это было, когда гляциальные осадки начали накапливаться на дне моря Росса в ближайшую к нам ледниковую эпоху. Керн убеждает в том, что этому предшествовало более продолжительное потепление.

0|1|2|

Rambler's Top100 informer pr cy http://ufoseti.org.ua